Светлана Корбакова: «Он всегда говорил: я еще не создал самое лучшее»

Светлана Гришина

Они стали супругами, когда у каждого за плечами был свой собственный и немалый жизненный путь. Не оглядываясь на мнение публики, они не побоялись в корне поменять свою жизнь. Их «детищем» стал новый музей, который, как любимый ребенок, растет, радуя успехами и храня в сердце благодарность родителям…

Светлана Михайловна, как годы, проведенные рядом с Владимиром Николаевичем, изменили вашу жизнь?

Конечно, когда рядом со мной появился такой мужчина – художник, известная личность, – моя жизнь изменилась кардинально. В картинной галерее я, разумеется, бывала и до знакомства с Корбаковым – моей лучшей подругой со времен детского сада была искусствовед Марина Вороно, ныне покойная. Но тут я окунулась совершенно в другую среду, у меня появился совершенно новый круг общения.

Как вы восприняли такой поворот судьбы – возглавить художественный музей? Как завоевывался авторитет в среде художников и искусствоведов?

Познакомились мы в 2001 году, а в 2002-м открылся Дом Корбакова. Владимир Николаевич был убежден, что им должен руководить член семьи, и предложил эту должность мне, хотя мы еще не были женаты. Конечно, когда мне предложили возглавить художественный музей, я должна была подумать. У меня техническое образование, а работала я тогда в департаменте природных ресурсов правительства области, занималась охраной окружающей среды: контролировала очистные сооружения и сбросы промышленных предприятий. Никакого опыта в музейной сфере у меня, естественно, не было, никто меня в этой среде не знал – и к перспективе поручить мне музей многие отнеслись настороженно. Но Корбаков своей непоколебимой уверенностью в том, что у меня получится, победил всех, в том числе и меня, и я решилась. Ушла с госслужбы на небольшую зарплату, в полную неизвестность – и ни разу не пожалела.

Насчет авторитета в среде художников и искусствоведов – мне самой трудно об этом судить. Наверное, определенный авторитет есть, раз я до сих пор занимаю эту должность и музей пользуется популярностью. Дом Корбакова реализует глобальные выставочные проекты, некоторые из них курирую я, в том числе проект «Российская академия художеств в Вологде; я написала множество статей о творчестве Владимира Николаевича. Знания и эрудицию я приобрела благодаря интенсивному общению в художественной среде, чтению и постоянной опеке Корбакова: он был из тех, кому всю жизнь хочется учиться, и меня на это настраивал. Он познакомил меня со многими художниками, в том числе с академиками: после того как в 2001 году его приняли в академию, я каждые полгода составляла и отправляла в РАХ отчеты о его работе, мы ездили туда на собрания. Теперь отчитываюсь о своей деятельности, так как я член-корреспондент РАХ, бываю на собраниях.

Кем должен быть заведующий музеем в первую очередь – творческим человеком или менеджером?

Я, по сути, менеджер низшего звена – у меня в подчинении несколько человек, на мне множество организационных обязанностей. Но мне кажется, что директор музея должен быть в первую очередь творческой личностью. Работа менеджера направлена прежде всего на финансовый результат, а творческий человек думает о результате эмоциональном. Нельзя устраивать выставку с целью получить доход – нужно делать ее так, чтобы она вызвала интерес. Кроме того, музей – это не просто место экспонирования произведений искусства, это еще и аура, атмосфера, а она создается только творчеством. Поэтому, наверное, идеальный вариант – это когда в одном человеке совмещаются творческая личность и менеджер. Директор нашей картинной галереи Владимир Воропанов начинал рядовым экскурсоводом и к руководству шел именно от творчества.

Быть супругой большого художника – это подарок судьбы или испытание?

Подарок! Может, если бы мы с молодости были вместе, что-то сложилось бы по-другому. А так мы встретились, будучи взрослыми людьми, каждый со своей судьбой. То, что наши пути пересеклись именно в этот момент, оказалось очень нужно нам обоим. Корбаков – уникальная личность, человек во всех отношениях великолепный. И он привел меня к искусству. Всегда был готов поделиться знаниями: потихонечку, ступенька за ступенькой, знакомил с тем, что знал сам.

Вас часто называли музой Корбакова – как вы к этому относитесь?

Если с моим появлением в его жизни и творчестве что-то изменилось и люди это заметили, то, наверное, я и правда в какой-то мере была его музой (улыбается). Конечно, претендовать на это звание у меня и в мыслях никогда не было. Но я точно знаю, что была ему во многом полезна. Мы ведь поженились, когда ему было за 80. Я каждый год сопровождала его в пленэрных поездках, в том числе за границу, в путешествиях. Всё то, что он видел в репродукциях, в студенческие годы даже подпольно, теперь он увидел воочию. Заходим мы, например, в галерею Прадо в Мадриде – и ходим там часов семь... К каждой картине ему хотелось приглядеться, каждый мазок изучить. Помню, как он в Толедо смотрел на огромную картину Эль Греко «Погребение графа Оргаса» в церкви Сан-Томе – на коленях перед ней стоял…

Все работы последних лет Корбаков писал на моих глазах. Мы с ним вместе грунтовали холсты, натягивали на подрамники. Первые четыре года после женитьбы мы жили в мастерской, и я всегда могла наблюдать за его работой. Он, народный художник, действительный член Академии художеств, всегда спрашивал о моем мнении! И ко всем замечаниям относился спокойно, что-то даже принимал к сведению.

Многие в последние годы говорили, что Владимир Николаевич сильно изменился, даже похорошел – я рада сознавать, что была к этому причастна. Корбаков – это настоящий символ Вологды, такой человек не должен выглядеть плохо или жить неустроенно. Если он идет в несвежей рубашке, мятых брюках и грязной куртке – это вина женщины, которая рядом, и допустить такое – значит себя не уважать. Со мной он был освобожден от быта, занимался только творчеством. Мы обрели хорошее жилье, и наш дом всегда был открыт для его друзей-художников.

С вашим участием многое сделано для сохранения памяти о художнике: установлен памятник на кладбище, художественной школе присвоено имя Корбакова. Что еще предстоит сделать?

С инициативой присвоить ДХШ имя Корбакова выступила сама школа – огромное им спасибо за то, что они этого добились. Кстати, все вновь поступившие в ДХШ ученики обязательно приходят в Дом Корбакова – я рассказываю им о художнике, именем которого названа школа, показываю картины. Памятник на могиле работы Александра Кондурова установлен благодаря помощи властных структур, спонсоров и вологжан, пожертвовавших для этого свои средства. Теперь наша мечта – поставить памятник художнику напротив входа в Дом Корбакова. Проект уже разработан, московский скульптор Леонид Баранов сделал гипсовый макет в полный рост – нужно найти источники финансирования.

Свою главную задачу на ближайшие годы вижу в том, чтобы оформить мемориально-художественную экспозицию, посвященную Корбакову. Владимир Николаевич мечтал, что наверху разместится постоянная экспозицию его лучших работ, а внизу – экспозиция, посвященная жизни художника. Но, конечно, необходимо предусмотреть возможность проведения полноценных временных выставок: в музей, где ничего не меняется, люди ходить не будут. Концепция мемориальной экспозиции разработана уже давно, материала очень много. Мы можем показывать здесь и фотографии (Корбаков очень любил фотографироваться, а фотографы любили его снимать), и архивные газетные материалы, и «орудия труда» художника, и его военную форму, и ордена. Конечно, в ближайшие лет шесть об этом нечего и думать – пока картинная галерея не переехала в новое здание, через Дом Корбакова проходит огромный объем выставок. Очень надеюсь, что мемориальную экспозицию удастся подготовить к 100-летию художника в 2022 году.