В Вологде не хватает споров вокруг театра: театральная жизнь глазами театроведов

Светлана Гришина

Актеры и режиссеры всегда были и остаются постоянными героями наших интервью, но в Год театра мы решили поговорить и с теми, кто профессионально занимается театром, сидя при этом в зрительном зале, – с театроведами. Что это значит – «ведать» театром? Что делает человека театроведом, где он может применить свои редкие умения и как влияет на театральную жизнь? Обо всем этом – разговор с радиожурналистом ВГТРК Алексеем Сальниковым и преподавателем ВоГУ Светланой Патапенко. Оба они – дипломированные театроведы, выпускники театроведческого факультета ГИТИС и люди, искренне любящие театр.

Что это за профессия – театровед, и где сегодня можно найти ей применение?

С.П.: Само название нашей профессии означает «ведение театром». У нас в дипломе написано: театровед – история и теория театра. Это предполагает либо историко-теоретическое осмысление театрального искусства, либо ежедневную практическую работу в театре, в том числе – и театральную критику.

А.С.: Театровед – это специальность, входящая в государственный реестр, а конкретное направление подготовки мы выбирали сами, смотрели, кому что больше нравится. Вот это «нравится» – самое главное, потому что когда приходишь в театр, руководствуешься именно этим, как и все зрители. Но нас учили понимать и объяснять, почему нравится или почему нет.

С.П.: Да, из нас готовили прежде всего квалифицированных зрителей, которые могут аргументированно высказаться о театре. В институте ходила такая шутка: кто может всё – идет на режиссуру, кто может кое-что – идет на актерский, а кто ничего не может – идет в театроведение. Но, если говорить серьезно, речь идёт о разных умениях. Театр, как и любой другой вид искусства – дело субъективное, один и тот же спектакль, особенно спорный (а хорошие спектакли все спорные), вызывает порой совершенно противоположные оценки. От театроведа не ждут приговора: это хорошо, а это плохо – от него ждут аргументированной оценки. Любое искусство, и театр в том числе, вырастает из субъективности художника и обращено к субъективному восприятию зрителя. И авторитетность мнения критика зависит от его умения это мнение доказывать, от того, насколько его аргументы убедительны даже при отрицательном отзыве.

Театральная жизнь Вологды – какая она, с вашей, «театроведческой», точки зрения?

С.П.: При всех сложностях театральная ситуация в Вологде благополучная – в том смысле, что у нее есть горизонт обнадеживающих ожиданий: театров в нашем небольшом городе много, все они работают по-разному, берут в работу интересный литературный материал, среди актеров появляются новые лица. У каждого театра, будь то Театр для детей и молодежи, областной драмтеатр, Камерный или кукольный, свой творческий почерк – и свой зритель. Чего, на мой взгляд, не хватает в вологодской театральной жизни, так это споров вокруг театра.

Кстати, почему этого нет?

С.П.: Этим кто-то должен заниматься целенаправленно. Людей надо выводить на такие разговоры, объединять, провоцировать, если хотите. Лет 30 назад, когда я только приехала в Вологду, этим занималась в клубе «Зеленая лампа» при Доме актера.

А.С.: Клуб этот организовала Елена Иосифовна Попова – она работала завлитом в ТЮЗе, и обсуждали там поначалу спектакли именно этого театра. Позже мы вышли за рамки Дома актера: помню, как о спектаклях «Теремка» говорили уже в самом этом театре, обсуждая их вместе с актерами, режиссером и даже автором пьес, писателем Владимиром Ивановичем Арининым.

Что же касается отсутствия споров о театре последнее время, тут дело еще в том, что вологодский зритель, как правило, не видит ничего такого, что вызвало бы его неприятие. Исключение – некоторые спектакли, которые привозили на «Голоса истории» зарубежные театры. А неприятие – это тоже опыт.

На фестивале ВОТ в феврале этого года кто-то из приезжих критиков сказал: вологодского зрителя принято хвалить, он всегда есть и аплодирует стоя, – но беда в том, что он «всеяден»…

С.П.: Мне кажется, что вологодское культурное пространство генетически театральное – достаточно вспомнить Островского: «из Керчи в Вологду, из Вологды в Керчь». Может, потому и зритель вологодский такой приветливый и незлобивый – у нас действительно никогда никого не освистят. Но я согласна с тем, что нашему зрителю не хватает четкого внутреннего критерия оценки того, что он видит на сцене. С другой стороны, для большинства людей поход в театр – это один из видов отдыха, интеллектуального или эмоционального, и они имеют на это право. Говоря, что в нашей театральной ситуации не хватает споров и остроты, я имею в виду людей заинтересованных, для которых театр – это не просто культурный продукт наряду со многими другими, а какая-то важная часть жизни. Людей, которые понимают: театр может быть твоим активным собеседником.

А.С.: Вологодский зритель приходит в «Теремок», потом в ТЮЗ, потом в драму, но как-то не дорастает до того, чтобы делать свои собственные умозаключения, отталкиваясь от уровня «нравится – не нравится». А те, кто готов высказаться, часто стараются представить свое мнение как единственно верное.

С.П.: При этом в кругу интеллигенции я встречаю иногда снобистское отношение к местному театру. И если выбирать, что лучше – это пренебрежение, иногда ни на чем не основанное, или простодушную открытость любым театральным впечатлениям – я выберу второе. Иной раз и спектакль не нравится, но видишь, как радуется и аплодирует зритель, и впечатление смягчается.

Можно ли «научить» любить театр или разбираться в нем?

С.П.: Когда со студентами-филологами начинаешь разговор о театре, выясняется, что театр они очень любят и понимают, только не догадываются об этом. Есть, конечно, те, кто бывает в театре часто, следит за премьерами, отправляясь в другой город, обязательно идет в театр, может даже на премьеру специально поехать. Но очень многие, живя в Вологде, в театре бывали редко или вспоминают культпоход туда с классом как страшный эпизод детства. Мы пытаемся исправить ситуацию: в учебном плане есть курс «Сценическая интерпретация классической драматургии» и спецкурс «Мир театра». Прежде чем идти в театр, осваиваем терминологию, смотрим классические постановки, современные интересные спектакли – теперь всё это доступно. Разговариваем. А потом уже идем и смотрим. И они, как мне кажется, начинают понимать, что смотреть спектакль – это тоже искусство, и этому надо учиться. Для того чтобы театр пошел к тебе навстречу, стал твоим собеседником, ты сам должен приложить усилия. Я веду факультатив в многопрофильном лицее – изучаем историю театра, анализируем пьесы из школьной программы, «вписываем» их в театральный контекст своего времени. И эти дети ходят в театр не потому, что школе нужно выполнить план по культурным мероприятиям.

А как откликаются на разговор о театре сегодняшние радиослушатели?

А.С.: Так получилось, что на радио мне приходилось заниматься другими темами – и сельским хозяйством, и коммунальными проблемами, и пенсиями. Собственно по профессии я стал работать, когда меня пригласили писать рецензии для cultinfo. Но о театре с радиослушателями разговаривали другие журналисты, например, Татьяна Файнберг, и эта тема всегда находила отклик.

Есть ли у самих театров потребность слышать о себе в публичном пространстве?

С.П.: Я думаю, что есть, и, судя по всему, они активно этим занимаются.

А если это не реклама и PR, а то, чего нам не хватает – споры, обсуждения?

А.С.: К сожалению, у нас в Вологде это ушло, хотя старые актеры до сих пор вспоминают, что были времена, когда рецензии на спектакли вологодских театров регулярно появлялись на страницах местных газет, и писали их профессионалы-литературоведы – Юлия Бабичева, Сергей Баранов, писатели не гнушались высказаться. Сейчас наши писатели, за редким исключением, в театр не ходят. А поскольку этим не занимаются те, на кого могут обращать внимание, поэтому и нет практики рецензирования. К тому же в редакционной политике изданий меняются акценты, а людей, которые могли бы настойчиво продвигать тему театра, нет.

С.П.: Но информация о театре в вологодских СМИ есть – и в интернете, и на телевидении. Я, например, слежу за публикациями на cultinfo, студенты, кстати, тоже ваш сайт смотрят. Драмтеатр несколько лет издавал «Театральный альманах» – это была хорошая идея: иметь местное специальное издание о театре.

Как пристально вы следите за театральной жизнью, и насколько далеко простирается ваш интерес?

С.П.: В Вологде стараюсь смотреть как можно больше. Конечно, пытаюсь следить за театральной жизнью в целом. Когда бываю в Москве, Петербурге, в театр хожу обязательно. Иногда приходится поднимать старые связи, потому что цены на билеты там бывают совершенно дикие. Иногда выручает билет члена СТД. Одно из моих – не скажу самых ярких, но самых острых театральных впечатлений – «Волшебная гора» Константина Богомолова в Электротеатре «Станиславский» по Томасу Манну, хотя роман Манна присутствует там весьма опосредованно. На мой взгляд, этот спектакль вобрал в себя много проблем современной театральной жизни. Мне он запомнился не тем, что происходит на сцене, а тем, как он провоцирует зрителя. Такое ощущение, что современный театр не знает, что с современным зрителем делать, как к нему подобраться. И мне было интересно, как меня провоцировали – то отталкивали, то затягивали.

А каково ваше самое сильное вологодское театральное впечатление последнего времени?

С.П.: Я предпочла бы говорить не о конкретных постановках, а о театрах в целом. Одна из положительных сторон вологодской театральной жизни – зрителю есть из чего выбирать. У меня разное впечатление от спектаклей Бориса Гранатова, но любой его спектакль – объяснение в любви театру, и это прекрасно. Это видно по режиссерским приемам, которые он использует, по тому, как он работает с актерами. Иногда мне кажется, что он повторяется. Но у режиссера есть свое понимание, я бы даже сказала, своя «религия» театра, и он ей верен. Была своя «религия», как мне кажется, и у Зураба Нанобашвили. Мне очень нравились его постановки по Шекспиру – видимо, «грузинский театральный ген» близок природе шекспировского театра. Сейчас в драмтеатре новый худрук, Алексей Ожогин, я видела только «Зойкину квартиру» и поэтому воздержусь от высказываний, почерк режиссера мне пока не ясен. Спектакль дал повод увидеть тяготение режиссера к яркой зрелищности. В Камерном театре всегда берут интересный литературный материал, порой, казалось бы, совершенно несценичный, ищут интересные ходы его воплощения. Что еще мне нравится в этом театре – они работают в очень скудном, аскетичном сценическом пространстве, и всегда любопытно, как они «выкрутятся». Вообще камерное пространство этого театра – это очень нужное для города пространство. Интересен опыт существования вологодского кукольного театра «Теремок»: у них нет собственного художественного руководителя, директор приглашает разных режиссеров – и посмотрите, какие у них яркие спектакли, в том числе взрослые.

А.С.: Надо сказать и про «Свой театр» Всеволода Чубенко – мне и его работы всегда интересны, и то, как он в свою орбиту включает других артистов. А вообще для меня самое трепетное – это не впечатления, а ожидания того, что будет впереди, тем более что театральная ситуация в Вологде позволяет ждать со знаком плюс.

С.П.: Согласна! Я в сентябре, после отпуска, иду мимо ТЮЗа – и вижу на афише: «Каменный властелин» по Лесе Украинке. Как-то пропустила информацию о том, что эта постановка готовится, а тут увидела и думаю: ничего себе! Это же сложнейший материал, интересно, как они справятся. ТЮЗ всегда приглашает на премьеры, поэтому там я вижу почти всё. Помню ощущение от спектакля «Сирано де Бержерак», который «подпитал» своей театральной энергетикой. Очень интересно было следить за актрисами, игравшими слепоглухонемую девочку и ее учительницу в спектакле «Сотворившая чудо». Игра Анны Терентьевой вызвала даже тревожные размышления: где граница между правдой театра и правдой жизни, не опасна ли такая степень самоотдачи для молодой актрисы.

Есть ли у вас собственный сценический опыт, актерский или режиссерский? Или опыт драматурга? Нужен ли он театроведу?

С.П.: Если не считать школьную самодеятельность во Дворце пионеров, то нет. Я полюбила театр с детства, понимая при этом, что не имею никаких особых данных для сцены. Класса с восьмого уже знала, что меня интересует именно театроведение. Думаю, сценический опыт театроведу только помешает: он может начать отрабатывать свои комплексы как «неслучившийся» режиссер или актер.

А.С.: А я играл одно время в народном театре – до того момента, как увидел спектакль такого же театра из соседнего поселка. Самодеятельные артисты были какие-то деревянные, я подумал, что и сам, скорее всего, такой же и больше на сцену не выходил.

В последнее время выросла популярность любительских театральных объединений. Как вы оцениваете это явление?

А.С.: Движение народных театров существовало всегда. Долгая история у вологодского театра-студии «Сонет», много лет существует народный театр при Доме культуры льнокомбината. Мне в свое время приходилось быть членом жюри областного фестиваля «Театральный разъезд», и я видел немало спектаклей самодеятельных театров. Это разный уровень, разный материал, конечно, разная степень актерского мастерства. Я пришел к выводу, что в самодеятельные театры проигрывают, когда стараются походить на профессиональные. Конечно, для земляков самодеятельных артистов интересно увидеть на сцене кого-то из знакомых, но это не так интересно для тех, кто старается увидеть в спектакле явление искусства. Поэтому мне кажется, что самодеятельный театр должен, прежде всего, находить необычную форму, может быть, больше работать над литературными композициями – как, например, театр «Свеча» в Белозерске. С поэтических композиций начинался, кстати, Театр молодого актера, ну а когда там появился Николай Смирнов, то он сделал ставку уже на профессионализм, организовав «Оккервиль Театр». Что касается театра «Раёк» Городского Дворца культуры, то им с самого начала руководили им профессионалы театра. Сейчас это режиссер «Теремка» Александр Вадимович Волотовский, у которого большой опыт воспитания настоящих актеров из самодеятельных артистов.

С.П.: В театре «Раекъ» я по приглашению студентов побывала на спектаклях в постановке Волотовского – спектакле по рассказам Чехова и «Самоубийце» Эрдмана. Очень достойные работы, радующие хорошим литературным вкусом и вдумчивым отношением к классическому тексту. У нас в университете есть театр «Логос», которым руководит заведующий кафедрой литературы Сергей Юрьевич Баранов. Играют в этом театре будущие филологи, и студенты его очень любят. В работах этого коллектива всегда ощущается предельно уважительное отношение к авторскому слову, осмысленное существование на сценической площадке.

Какую роль в театральной жизни Вологды играет фестиваль «Голоса истории»? Каким видите его будущее?

А.С.: Уже то, что он такой долгожитель – проводится с 1991 года! – говорит о его жизнеспособности. Когда фестиваль один раз, в 1997 году, перенесли во Владимир, вологжане сетовали: как жаль, что всё закончилось, – и «Голоса истории» быстро вернули обратно. Хорошо, что фестиваль есть – это возможность видеть спектакли других театров, тем более на открытом воздухе, на территории Вологодского кремля. Хотя сама концепция фестиваля на сегодняшний день, мне кажется, размыта, хотелось бы больше определенности и внятности, может быть, нужен более тщательный отбор спектаклей.

С.П.: Любое оживление театральной жизни в городе – это плюс, тем более если учесть интерес нашего вологодского зрителя к театру. Люди ходят на спектакли фестиваля на протяжении многих лет, и с большим удовольствием. У многих это уже традиция – с весны готовиться, приходить с термосами, зонтами и пледами. То, что фестиваль такой долгожитель, говорит о продуктивной идее, которая лежит в его основе, хотя она и варьируется год от года. Мне в этом фестивале не хватает разговора об острых проблемах сегодняшнего дня. История – это ведь не только о прошлом, мы тоже существуем в живом историческом процессе.

Кроме того, на «Голосах истории» постоянно работает команда критиков, у которых есть контекстуальный взгляд на театр, есть «насмотренность»: они много ездят и знают, что происходит и в столицах, и в провинции. Это зрители не просто квалифицированные, но еще и хорошо осведомленные. Поэтому для актеров «Голоса истории» очень важны и с точки зрения профессиональной шлифовки.

А.С.: Правда, критиков приглашают таких, которые как будто не хотят обижать театры, а когда отзывы сплошь комплементарные – что театр может из этого вынести?

С.П.: Это издержки профессии. Когда мне иногда приходится обсуждать спектакли, я думаю: как хорошо, что я не этим на жизнь зарабатываю. С одной стороны, ты должен говорить то, что думаешь, а с другой – есть актер и режиссер, живые люди, твои знакомые. Нужно и человека не обидеть, и к себе как профессионалу сохранить уважение, и это не всегда легко дается.

Участвуете ли вы в работе Вологодского отделения Союза театральных деятелей?

С.П.: В Вологде, мне кажется, одно из самых интересных в стране отделений СТД. Много сил отдавал ему Алексей Семёнов, сейчас дело продолжает Борис Гранатов, сменивший его на посту председателя. Надо отдать должное Ирине Горожановой, его заместителю и секретарю отделения: благодаря их работе проводятся театральные праздники, приглашаются критики, устраиваются антрепризные показы, актерские вечера на «Голосах истории». Отдельная интересная страница вологодской театральной жизни – спектакли в Доме актера, я знаю больших любителей именно этой сцены. Далеко не каждый город имеет традицию отмечать Международный день театра, а в Вологде она есть, и это тоже заслуга СТД.

К этому празднику приурочено вручение ежегодных профессиональных премий имени Семёнова, Щуко и Бадаева, и об этом хочется сказать особо. Мы с Алексеем входим в жюри этой премии, и для меня это очень ценное обстоятельство: в поле зрения попадают все новые спектакли сезона, и общая ситуация просматривается более зримо. По поводу премии можно много спорить – о принципе отбора жюри, о порядке голосования и выдвижения кандидатур. Сейчас номинантов выдвигают режиссеры, и мы уже не раз ставили вопрос о том, не стоит ли сменить порядок выдвижения кандидатур. Но в то же время есть понимание того, что режиссер смотрит изнутри творческого процесса и лучше видит рост мастерства актера. Тут мы снова упираемся в вопрос субъективности, и это надо принять как данность: в искусстве именно субъективность правит бал, и хорошо, если это субъективность профессиональная.