Елена Титова: «Творчество – это не самоутверждение»

Светлана Гришина

Елена Титова – кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы Вологодского государственного университета. Специалист по творчеству Марины Цветаевой, в сфере профессиональных и читательских интересов – современная поэзия. Автор критического обзора о стихах современных вологодских авторов в «Вологодском альманахе – 2015», но критиком себя пока не считает, а в заседаниях ЛитО участвует, по собственному признанию, как филолог и квалифицированный читатель.

Елена Витальевна, с чем мы имеем дело сегодня, когда говорим о феномене литературных объединений? Чем вызвана востребованность ЛитО?

Сейчас литературные объединения похожи на то, чем они были в момент зарождения. Если ЛитО организовано не по распоряжению сверху, то оно является дружеским литературным обществом: люди собираются, говорят о книгах, обсуждают свои тексты. И сегодня ЛитО по-прежнему нужны тем, кто хочет выразить себя в слове. Главный посыл участников – желание обратной связи. Не восторженных откликов на свое творчество, а аргументированной оценки, причем оценки объективно разной – и похвалы, и отрицания. Иногда за счет непредвзятого голоса извне может быть снята излишняя самоуверенность автора, который приучается быть требовательным к себе. Даже временные общности делают свое дело: человек, получивший отклик, сам сможет работать с черновиком и начнет понимать, зачем и для кого он пишет. Часто говорят: я пишу для себя, исключительно для самовыражения – пожалуй, так не бывает. Если высказывание адресуется лишь самому себе, то это вряд ли будет поэзией. Слово всё равно должно пройти путь от создателя к тому, кто, прочитав, скажет: это и мое, это и обо мне.

На мой взгляд, ЛитО воспитывают не столько авторов, сколько читателей. Повышение уровня читательской культуры, умение давать отзыв о тексте и правильно реагировать на него – сейчас это очень востребовано, потому что сегодня у нас пишущих больше, чем читающих, поэты и прозаики читают друг друга, и это довольно серьезная проблема. Есть и другая, не менее серьезная: человек что-то сочиняет, но ничего не читает, оставаясь глухим к тому, кто рядом.

А люди, приходящие на заседания ЛитО, заинтересованы в том, чтобы слушать других? Они же прежде всего ждут реакции на свои тексты.

Конечно, они хотят, чтобы сначала послушали и оценили их. Иногда им очень трудно внушить простую, казалось бы, истину: чтобы самому писать так, как не пишут другие, надо этих других читать и слышать. А начинающим авторам зачастую кажется, что до них никто не говорил того, о чем они хотят сказать. И будто бы лучше не знать чужого, иначе будешь заниматься подражанием. Да нет же! История литературы знает массу примеров, когда очень мощное стихотворение рождается от соприкосновения с чужим текстом. И для пробующих перо это так же верно. Кто знает, успел бы Алексей Шадринов к своим 19 годам стать поэтом, если бы через литературную студию при школе не узнал тех авторов, которых не было в программе? Уверена, что и развитие Леонида Губанова не было бы столь стремительным, если бы не раннее знакомство с запрещенными тогда поэтами Серебряного века и возможность слышать своих сверстников в литобъединении при библиотеке им. Фурманова в Москве.  

Не секрет, что зачастую жизнеспособность ЛитО зависит от харизматичности его руководителя или лидера – это действительно главный фактор успешности?

Личность руководителя, безусловно, важна, причем это, как правило, и инициатор создания объединения. Мне кажется, это не обязательно должен быть человек, пишущий сам – наоборот, собственный литературный опыт иногда мешает. Руководителю ЛитО достаточно уверенно чувствовать себя в сфере читательской культуры и быть способным разговаривать с творческими людьми. А главная его задача – организовывать диалог.

Каким должен быть разговор с творческим человеком?

Наверное, нельзя возмущаться тем, что он делает, но нельзя и потакать. Как измерить успех пишущего стихи? Это очень условно. На мой взгляд, подтверждение удачи – это когда стихотворение тебя захватывает. В нем могут быть какие-то шероховатости, но оно искреннее, не подогнано под общие представления о поэзии как о чем-то утонченном, сладкозвучном и уводящем куда-то в туманы слов и смыслов. Разбирая любительские поэтические опыты, нужно уметь сказать о том, что именно тебя поразило в тексте, далеко не идеальном с точки зрения, например, редактора литературного журнала. Ощущение собственной состоятельности должно возникать у пишущего не потому, что он подобрал точные рифмы и не сбился с размера, а потому, что он захватил какого-то читателя, заразил его своим настроением. А потом уже можно указать и на технические недочеты, и на содержательные – удара по самолюбию уже не будет. Конечно, руководитель ЛитО – живой человек и живой читатель, что-то он может и не принимать в силу своих вкусов. В этом случае его главная задача – организовать диалог. Зачастую на заседаниях ЛитО момент обсуждения вообще отсекают – просто читают и слушают, и это правильно: есть возможность уловить особенности текстов одного автора, сосредоточиться на причинах принятия-неприятия.

Как быть с проблемой графомании? Как направить «в мирное русло» энергию человека, желающего писать, у которого писать не получается?

Графоманом я называю не того, кто много пишет, ничего не получается, а он пишет и пишет, до тошноты домашних. Это полбеды. Графоманом я называю того, кто считает, что его просто обязаны признать все или почти все. Отсюда и вечные обиды: не заметили, не поняли, не напечатали. Но человек, который не умеет требовать с себя, а только с других, творцом никогда не будет. Творчество – это не самоутверждение, а самоотдача и желание услышать другого через свое.

С каждым новым участником ЛитО очень важно поговорить о его ожиданиях. Чего хочет человек, который принес людям свои стихи? Если только отклика на то состояние, которое он в них воплотил, тогда мы через его текст говорим о том, что его тревожит – и это в чем-то сродни психотерапии. Но если пишущий говорит: я хочу, чтобы это было опубликовано – то тут нужен совершенно иной разговор. Почему ты считаешь, что то, что ты выразил в стихах, важно для других? Пройди школу отклика на твои тексты. Это может быть ЛитО, литературный фестиваль или конкурс. Попытка опубликоваться, разумеется, тоже нужна, но когда у тебя не пять стихотворений написано, а больше ста, и из них можно выбрать пять, за которые не будет стыдно.

А вообще об отличии поэта от графомана очень хорошо сказал еще Пушкин: «Не тот поэт, кто рифмы плесть умеет / И, перьями скрипя, бумаги не жалеет». Хорошие стихи писать нелегко – иначе откуда у гениальных поэтов черновики? – и ЛитО должно давать возможность осознать, что это труд. Как и то, что поэт созидает не славу, а слово, важное для другого человека, и он несет за это слово ответственность. Мера ответственности – то, что отличает действительно поэта от просто умеющего рифмовать. Кстати, судьба поэтов зачастую трагична, а слава их нередко рождается из ощущения современников, что этот человек обречен на трагедию. Руководитель ЛитО не должен пройти мимо этой темы – ради отрезвления тех своих подопечных, которые, только пробуя писать, уже грезят об известности.

Что можно сказать о «типовом» составе ЛитО сегодня? Люди какого возраста и какого рода занятий туда приходят? Кого больше – мужчин или женщин? Какова мотивация большинства участников ЛитО?

По моим наблюдениям, средний возраст участников ЛитО сейчас где-то за 40. Бывает, что приходят 30-летние, вдруг начавшие писать под влиянием каких-то жизненных обстоятельств. Например, человек сменил профессию – работает не с людьми, а сидит весь день перед компьютером. В душе образуется пустота, и он начинает спасаться, вырабатывая в себе особое эмоциональное состояние. Пишут, конечно, и школьники –  они формируют свой «эмоциональный колпак», который их защищает, например, от прагматичных взрослых и в то же время дает новый способ общения с ровесниками. И пишут люди, которые вышли на пенсию: им хочется вернуть чувство своей востребованности, нужности, преодолеть одиночество. Естественно, диалог между такими категориями наладить очень сложно, порой невозможно. Поэтому ЛитО формируются либо как молодежные – например, «Ступени» Галины Щекиной, либо как возрастные – такой была «Среда» Ольги Фокиной, состоявшая, кстати, в основном из женщин.

Насчет мужчин и женщин в составе ЛитО. Когда смотришь в интернете анонс, например, литературного вечера, то в списке возможных участников находишь в основном женские имена. И в поэзии вологодской сейчас доминирует женское начало. Бродский в свое время так определил особенность текстов, выходящих из-под пера женщины: женское художественное слово отличается особой чуткостью к смещению этических границ. Мне кажется, что с этим сегодня связана женская доминанта в литературе вообще. Есть ведь ощущение, что литература перестала влиять на умы, и на это чутко реагирует именно женщина – как некая спасительница. Она может этого абсолютно не осознавать, но по своей природе пытается что-то удержать, к чему-то вернуть, что-то сберечь. И – сужу по истории поэзии – такая ситуация часто предшествует появлению очень мощных мужских талантов.