«Как художник, я родилась в
Вологде. Как гражданин – в Москве. Как человек я родилась и живу на Земле, и
мне не все равно, какая она и что с ней будет», – говорила Джанна
Тутунджан. Народный художник России, создательница целой галереи ярких и
пронзительных образов Русского Севера, ушла из жизни ровно 10 лет назад – 23
февраля 2011 года.
В сентябре этого года исполнится 90 лет со дня рождения художника.
Портал «Культура в Вологодской области» cultinfo.ru и Вологодская областная
картинная галерея представляют проект «Птица
– Жизнь», посвященный мастеру. В течение юбилейного года мы будем
публиковать материалы, посвященные Джанне Тутунджан, рассказывать о ее работах,
об интересных фактах из ее жизни, делиться воспоминаниями людей, которые ее знали
и любили. А иногда, как сегодня, «давать слово» самой художнице.
Джанна Тутунджан стала одним из самых значительных мастеров своего
поколения, ее имя и творчество навсегда остались в истории изобразительного
искусства Вологодчины второй половины XX века. Армянка по национальности, она
влюбилась в Русский Север и стала «берегиней» нашего края. Именно на
Вологодской земле она нашла своих героев и определила для себя главную цель
творчества – поведать миру о простых и прекрасных людях, сохраняющих в душах
лучшие качества народного характера.
Джанна Тутунджан родилась 22 сентября 1931 года в Москве. По
окончании средней художественной школы училась в Московском государственном
академическом художественном институте имени Василия Сурикова. В 1959 году
молодая художница вместе с мужем-художником Николаем Баскаковым уехала на его
родину – в Вологодскую область. Затерянная в лесах Тарногского района деревня
Сергиевская на берегу реки Сухоны, которую Джанна Таджатовна облюбовала в одной
из поездок по Вологодчине, стала источником тем и образов ее графического и
живописного творчества.
В День памяти художника предлагаем почитать то, как она описывала
свои ощущения, связанные с северным краем и творчеством.
Об имени и
судьбе:
Меня не столько интересует
этнографическая сторона дела, сколько духовное состояние. Говорят, что имя на человека влияет. Слово
«джан» означает «душа». Дав мне это имя, меня «приговорили» к тому, чтобы я
больше интересовалась не поверхностью, а тем, что внутри. Меня не интересует
оболочка – меня интересует суть. Во все века искусство стояло лицом к
человеку. Чем бы ни занимались музыка, литература, живопись и все их жанры –
все они обращены к совершенству человеческого духа.
О первой
поездке на Вологодчину:
В наш класс в художественной школе в Москве пришел мальчишка из
Вологды – Николай Баскаков. Он окал, был очень не похож на всех москвичей. Был
постарше нас. Он так сильно отличался от всех в лучшую сторону, что его не
заметить было невозможно. И я заметила, положила глаз… И вот это слово «Вологда»
и слово «Север» мной воспринимались как какая-то такая удивительная страна, о
которой можно только мечтать. Мы окончили художественную школу, оба были
рекомендованы в Суриковский институт. Он поступил с первого захода, потому что
был способнее нас всех, а я – с третьей попытки. И однажды по его приглашению я
и решила побывать в Вологде – он жил в деревне под Соколом и всё рассказывал:
вот этот ко мне приезжал, вот этот, а ты – нет. И я решила, что тоже должна
побывать там.
Но у меня была очень строгая бабушка. И я понимала, что если я ей
скажу, что поеду в Вологду, то это не встретит никакого согласия. Поэтому я
купила билеты, ничего ей не говоря, и решила ей объявить об этом перед самым
поездом. У меня был этюдник с собой, маленький чемоданчик. – «Ты куда это?», –
спрашивает. – «Я… в Вологду еду». В общем, она-то поняла, куда я отправляюсь,
ей это было страшно – мне было мало лет. Она говорит: «Только в окно». Встала у
дверей и говорит: «Вот если в окно пойдешь – иди». И я пошла в окно. Так
перешагнула – мы жили на первом этаже. И пошла. И впервые я увидела город. Это
была осень, сентябрь, все была золотое. И я приехала под Сокол, в деревню его
деда.
О
Сергиевской:
В 1962 году мы с Колей поплыли и на Север. Мы только поженились тогда. Пересаживались с парохода на пароход, с больших на маленькие. Потом и вовсе на плоту плыли. А с плотом как получилось. Я с парохода смотрела на чайку, а Коля заметил это и говорит: «Хочешь так же?» –«Хочу!» Мы вышли на берег, Коля собрал плот, и мы поплыли сами по себе. Как-то задремала, потом просыпаюсь: вода плещет у глаз и встает на берегу деревня. А у меня тогда мечта была такая – побывать во всех странах, перерисовать всех людей. Всю Россию хотела пройти, до моря. Но вот как дошла до Сергиевской, так поняла, что дальше идти не надо. Если бы я жила тысячу лет, мне не хватило бы времени выразить всё то, что я ощущаю в этом небольшом уголке России.
О том, почему большинство героев ее картин – жители деревень и сел:
Мое детство и большая часть жизни прошли на фоне московского
асфальта. Но всегда прикосновение к живой земле доставляло истинное
наслаждение. Особенно общение с людьми, которые живут на ней. Теперь я могу
определить для себя причину моей глубокой симпатии к этим людям. Именно
близость природы, ее чистых вод, светлых небес, лесов, лугов, полей и, кажется,
врожденная необходимость трудиться делали человека человеком, существом мудрой
и ясной души. Я не идеализирую это явление. И в деревнях встречаются худые люди.
И в городах славных людей не меньше, тем более что большинство человечества
живет теперь по городам... Но я говорю о главных качествах человеческого
достоинства, берущих, как мне кажется, начало именно от земли, качествах,
которых мне очень жаль, если человек расстанется с ними. Поэтому большинство
моих работ о тех, кто живет на земле. Но обращены они больше всего к тем, кто
должен думать о ее и своей судьбе, тем, кто живет в городах.
О поисках
живописного образа:
В основе каждой работы у
меня лежит ощущение жизни. Каждый воспринимает жизнь по-своему, надо только
уметь выразить. Я когда-то для себя сделала такую запись: «Меньше идеи, больше
красоты». Видимо, я так устроена, что мир ощущаю через боль и радость. Например,
когда мы с моим мужем Колей Баскаковым выходим в деревне из своего дома, я,
посмотрев на небо, говорю: «Ой, какой грустный день». А он: «А ты посмотри, как
здорово земля с небом по цвету соотносится». Видите, насколько могут быть
разные восприятия. Я смотрю просто как человек, а он как художник. И так почти
всегда. Я знаю, что каждый стремится «одевать» свои чувства, свои мысли в
какую-то форму. Живописную, графическую – неважно. У меня же мысль бежит
несколько впереди, а форма плетется сзади. И это в любой, даже в самой
примитивной работе. Корбаков мне сказал: «Тебя любят все дураки и некоторые
умные». Потому что все понятно, и не надо искать тайный смысл. Для меня при
поиске живописного образа важно, чтобы душа откликалась. Не тронет – писать ни
за что не буду. На заказ совершенно не могу работать. Бывает, придет дама вся в
норках и в золоте, заказывает портрет. Но меня хоть осыпь деньгами – не могу.
Даже цветочки на заказ не повторить.
Джанну
Тутунджан искренне любили и уважали коллеги. За простоту, правдивость и, конечно,
талант. Сама она о близком окружении говорила так: «В душу пускаю обычно тех, кто сам открыт. Я не знаю, что сама значу для
них, но друзья мне дороги именно этим. Не люблю людей с двойной моралью,
двойным дном. С возрастом круг друзей сужается. Ощущаешь разницу между другом и
приятелем».
«Джанна Тутунджан с 1964 года связана с
Союзом художников, который стал для нее родным и близким. Тонкая, ранимая и
хрупкая перед лицом несправедливости мира, она хотела, чтобы люди жили душа к душе,
и каждому воздавалось по заслугам. То, что происходило в действительности,
вызывало в ней протест. Но важно, что в реальности она видела не только
драматизм, но и лирику этого мира. Ее «мастерская» была всегда засекречена, она
никогда не пускала никого дальше первой комнаты. После «открытия» ее работы
вызывали у коллег и зрителей бурю эмоций, потому что выставки отличались
новизной и щемящими чувствами любви и грусти. К сожалению, ни одна творческая
личность не повторяется в этом мире. Джанна Тутунджан по праву вошла в историю
всероссийского искусства. Она была честью и совестью нашего Союза, а ее
творчество – это портрет ее души», – считает Николай Мишуста,
председатель Вологодского отделения Союза художников России.
«Учась в Суриковском институте, Джанна Таджатовна занималась в
мастерской мозаичиста, и у нее была такая дерзкая мечта – создать лик России,
– рассказывает искусствовед Ирина Балашова. – Поскольку она художник-реалист, ей нужно
было вдохновиться реальным живым человеком, но в Москве она такое лицо никак не
находила. Когда муж, художник Николай Баскаков позвал ее в Вологду, она с
радостью поехала, бросив московскую квартиру и прописку – нынешняя молодежь
этого не поймет. Уехала и никогда не жалела. И именно в вологодских деревнях
она нашла этот лик России, который запечатлевала всю жизнь».
«Ее дар художника-монументалиста и человеческая сердечная чуткость
соединились, чтоб через образы деревенских женщин, девочек, старух поведать
миру о духовной красоте, мудрости и стойкости народного характера», –
размышляет о творчестве Джанны Тутунджан искусствовед Любовь Соснина.
***При подготовке текста использованы материалы Д. Шеварова, Н.
Авдюшкиной, О. Крутиковой, опубликованные
на сайте Вологодской областной научной библиотеки, а также информация из
фильма режиссера М. Резцова «И свет во тьме светит».