В 2016 году исполнилось 200 лет со дня рождения живописца Платона Тюрина – выходца из крепостных крестьян, ставшего первым среди вологжан академиком Императорской Академии художеств. Спустя более 130 лет после его смерти имя художника заново открывается для ценителей изобразительного искусства. Возвращение его в культурное сознание земляков (Тюрин – уроженец Вологодской губернии, родился и вырос в селе Архангельском неподалеку от Вологды) связано с исследованиями искусствоведа Миры Даен, в 1970-е годы заинтересовавшейся личностью Тюрина и по сей день продолжающей открывать неизвестные факты личной и творческой биографии художника. Художественную ценность наследия Платона Тюрина трудно переоценить; его работы по праву находятся в «золотом фонде» достижений русского изобразительного искусства. Академик живописи Тюрин был одним из авторов росписей Храма Христа Спасителя, заложенного в 1839 году и взорванного в 1931. К сожалению, не только эта, но и многие другие его работы – уникальные храмовые росписи, характеризующие его как выдающегося монументалиста, мастера исторической живописи – на сегодняшний день безвозвратно утрачены. То, что уцелело, часто находится в плачевном состоянии и требует незамедлительной реставрации.
В середине ноября в Вологодской областной универсальной научной библиотеке прошла научная конференция, посвященная жизни и творчеству Платона Тюрина. В дни конференции о феномене Тюрина и его непростой творческой судьбе мы побеседовали с искусствоведом Мирой Даен.
Мира Евсеевна, почему, на ваш взгляд, творчество Тюрина пришлось открывать заново? Ведь не так уж много академиков живописи были выходцами из Вологодского края, – казалось бы, потомки должны помнить выдающегося земляка?
На мой взгляд, Тюрину в определенном смысле не повезло с посмертным признанием. При жизни он был известным, уважаемым художником, монументалистом, расписывающим храмы, пишущим иконы, оформляющим иконостасы. И поскольку значительную часть его творческого наследия составляла как раз живопись религиозной тематики, то забвение, постигшее его в ХХ веке, не удивительно. Отношение к религии в целом и к памятникам церковной архитектуры в момент становления советской власти (да и позже) общеизвестно... Как общеизвестна и судьба Храма Христа Спасителя в Москве, который Тюрин расписывал наряду с другими известнейшими художниками – Суриковым, Прянишниковым, Маковским, Виллевальде…
Биография Платона Тюрина в каком-то смысле просится в роман: из крепостных крестьян – в академики живописи... Блестящая карьера, если говорить сегодняшним языком.
Так и есть. Платон Тюрин родился в 1816 году в селе Архангельском Бохтюгской волости (ныне – Сокольский район) Вологодской губернии в семье крепостного крестьянина. Помещиком, которому принадлежали Тюрины, был Алексей Григорьевич Холмов, участник наполеоновских войн, награжденный множеством орденов и золотым оружием. Надо сказать, что судьба крепостного, имеющего талант, могла сложиться очень удачно – многие помещики делали все, чтобы дать им соответствующее воспитание и образование. Тюрина, проявившего художественные способности, направили на обучение в частную художественную школу Монакова, где учились и другие будущие художники – например, Алексей Ягодников, Вонператий Платонов, Виктор Немиров, воспоминания которого опубликовал известный художник-баталист Василий Верещагин. В мастерской Монакова воспитанники решали самые разные задачи: помимо натурных штудий писали портреты, иконы, расписывали стены храмов, растирали пигменты, из которых изготавливали разные краски, приготавливали доски для написания икон. Позже, показав себя незаурядным художником, замечательным портретистом, Тюрин стал востребован в дворянской среде. Его приглашали писать портреты в различные усадьбы, в том числе в усадьбу Никольское к помещикам Межаковым. У Межаковых Тюрин познакомился с Александром Тираном – братом Юлии Францевны, жены главы семейства, Александра Павловича Межакова. В начале 1840-х годов Тиран служил в лейб-гвардии Гусарском полку в чине ротмистра. Он был сослуживцем и другом Лермонтова и оставил воспоминания о поэте. Оценив художественный талант Тюрина, Александр Тиран принял в его судьбе живейшее участие, выступив в роли благотворителя и мецената: добился, чтобы Тюрину дали вольную, взял его с собой в Петербург, поселив в гостинице Демута (угол Невского проспекта и реки Мойки), принадлежавшей его семье, – знаменитой гостинице, где в свое время останавливались Пушкин, Жуковский, Державин, Дельвиг, Крылов и другие литературные корифеи. Сохранилась даже литография 1840-х годов гравера Ивана Фридрица (она сейчас находится в отделе истории русской культуры в Государственном Эрмитаже) – на ней молодой Тюрин, стриженный в скобку простоватый юноша в сюртуке и пестрой косоворотке, стоящий на фоне бильярда в вестибюле гостиницы и держащий кий. В сентябре 1844 года Тюрин уже числится вольноприходящим учеником профессора Императорской академии художеств Алексея Маркова, а в 1850-м получает диплом художника исторической и портретной живописи. Но он остается в Академии и продолжает образование. В 1857 году он получает звание академика – за автопортрет, который сейчас находится в Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге.
Обучаясь в академии, Тюрин обращает на себя внимание профессоров. Ему поручают сложные и ответственные работы. В 1856 году по рекомендации экс-президента Академии графа Федора Толстого для Кронштадтского морского военного порта он пишет портрет императора Александра II – благодарность за этот портрет от Кронштадтского военного главнокомандующего адмирала Истомина есть в личном деле Тюрина. В 1857 году по рекомендации профессора Федора Бруни он расписывает плафон в Екатерининской церкви при Академии художеств по эскизу покойного профессора Василия Шебуева (эта роспись, раскрытая из-под слоя штукатурки в конце ХХ века, является центральным звеном интерьера храма).
Совершенствуя свой профессионализм, Тюрин прожил в Петербурге 16 лет. Однако сырой холодный климат города плохо влиял на его здоровье. В начале 1860-х годов он возвращается в Вологду. Он получает заказы на портреты от местных помещиков – Межаковых, Зубовых, Резановых, многих именитых граждан и священнослужителей, с ним заключают договоры на росписи церквей и создание ансамблей иконостасов.
В чем особенности художественной манеры Тюрина?
У него очень грамотный, точный рисунок – структурный, академический. Он много писал с натуры – в коллекции Вологодской картинной галереи есть серия великолепных постановочных этюдов Тюрина, где он изображает человеческое тело в разных ракурсах, в движении, при разном освещении, в разной обстановке. В академии художников учили работать с обнаженной натурой, это одна из профессиональных составляющих живописца – и в своих работах Тюрин демонстрирует прекрасное знание анатомии, всех этих связок, сгибов, мускулов, суставов... К сожалению, эти работы почти не демонстрируются на публике – как раз из-за того, что на них изображено обнаженное тело.
Тюрин был очень религиозный человек, христианскую мораль и этику он впитал с детства. В многочисленных иконах, иконостасах, росписях, выполненных им, воплотилось его мировоззрение, его философские взгляды. Однако он не придерживался строгих канонических догм. Он понимал трагедию первых христиан, мучеников, отдававших жизнь за свои идеалы, – и в его работах ощущается драматизм и просветленность христианского подвига. Кроме всего прочего он постоянно совершенствовал свое понимание традиционных пластических форм, вносил некоторые элементы европейского художественного опыта, оставаясь при этом глубоко национальным художником. Тюрин был прекрасный колорист. Но, пожалуй, самое главное – это был художник большой формы. Художник большого монументального дарования.
Монументальное искусство имеет особые правила – для росписи нужна особая подготовка, технологию которой также хорошо знал Тюрин (специальная штукатурка в несколько слоев, пропитка холодным, а затем горячим маслом, шлифовка для гладкости и т.д. – подготовка стен для росписи требовала огромных материальных и временных ресурсов). Надо полагать, напряженная физическая работа над росписями церквей подорвала здоровье Тюрина. Последние пять лет своей жизни он тяжело болел. В 1882 году он умер от чахотки и был погребен на Горбачевском кладбище Вологды.
А как вы для себя открыли творчество Тюрина? Почему стали изучать его?
Я приехала в Вологду в 1975 году, до этого работала в Музее древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. Была у меня в трудовой биографии и реставрационная деятельность (реставратор по масляной живописи) – может быть, поэтому я всегда обращала особое внимание на манеру живописца, технику и т.д. В собрании Вологодской областной картинной галереи (тогда я была заместителем директора по научной работе) я обратила внимание на две противоречащие друг другу работы, под каждой из которых была подпись Тюрина: портрет молодого охотника с собакой (позже я выяснила, что это портрет Сергея Зубова) и довольно слабая работа, изображающая старика со свечой. Пришлось выяснять, почему такие разные по уровню работы приписываются одному автору. Была заказана комплексная технико-технологическая экспертиза в ВХНРЦ имени Грабаря. Эксперт Наталия Сергеевна Игнатова, проводившая исследование, выяснила, что портрет охотника действительно принадлежит руке Тюрина, а старик – какому-то другому западноевропейскому провинциальному мастеру XVII-XVIII века, и что подпись на этой работе поддельная. Выясняя эти подробности, находя и идентифицируя другие работы Платона Тюрина, я постепенно погружалась в тему, накапливала материал. Ездила в Ленинград, в архивы, в Русский музей, в Эрмитаж – везде, где были «следы» творчества Тюрина. Моя кандидатская диссертация также посвящена Тюрину. Путаницу в атрибуции его работ добавлял тот факт, что художников по фамилии Тюрин, живших примерно в одно и то же время и учившихся в Академии художеств у одного и того же профессора Маркова, было двое – Иван и Платон. Многие работы Платона Тюрина приписывались Ивану Тюрину и наоборот. Ни тот, ни другой художник были по-настоящему не исследованы – поэтому я как бы открывала новые страницы. В 2002 году в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) я нашла неподписанную рукопись о Тюрине (судя по почерку и стилю относящуюся к началу ХХ века). Чуть позже, сличив почерк, выяснила, что эта рукопись принадлежит Сергею Непеину – известному вологодскому историку, краеведу, автору более 50 печатных трудов о памятниках архитектуры Русского Севера и уникальных фотографий северных храмов, многие из которых были впоследствии разрушены. Сергей Арсеньевич Непеин стал первым биографом Тюрина, настаивал на значимости творчества художника, призывал исследователей обратить на него пристальное внимание. Конечно, всё равно многие моменты – и биографические, и творческие, – остаются еще неисследованными. Наверняка и сейчас в разных музеях и частных собраниях хранится многое из наследия нашего академика. И новые факты открываются постоянно. К примеру, в небольшом музее города Кинешмы вдруг обнаружился натурный портрет Василия Собольщикова, главного архитектора и библиотековеда Императорской публичной библиотеки. В прошлом году (у меня уже почти была готова монография по Тюрину) я нашла еще один портрет его работы в Государственном историческом музее – ранний 1844 года портрет ротмистра лейб-гвардии Гусарского полка Алопеуса (сослуживца Лермонтова и Тирана), поступивший из Артиллерийского музея. Работа была ошибочно приписана Ивану Тюрину. Живой, натурный, прекрасный портрет, написанный на одном дыхании. Вот так по крупицам, буквально из небытия к нам возвращается наследие академика Платона Тюрина.
Где можно увидеть работы Тюрина? Что из его монументальных росписей сохранилось?
Работы Тюрина есть в разных музеях России: в Русском музее, в Эрмитаже, ГИМе, в Тверской картинной галерее, в той же Кинешме, о которой я уже говорила; есть они в Полтавском художественном музее на Украине. В Вологодской области портреты работы Тюрина хранятся в областной картинной галерее (портрет охотника – Сергея Зубова); в Иосифовских залах Вологодского музея-заповедника экспонируются парадный портрет четы Межаковых 1844 года и групповой детский портрет; в музее «Мир забытых вещей» – автопортрет с семьей 1868 года, портрет архимандрита Нафаила Новожилова, парные портреты Михаила и Ларисы Зубовых, портрет С. Высоцкой… В Череповце, в усадьбе Гальских, есть портрет девочки в голубом платье с собачкой на руках кисти Тюрина 1844 года, который изначально принадлежал владельцам этой усадьбы.
Монументальные работы Тюрина – росписи – можно увидеть в Вознесенском соборе Спасо-Суморина монастыря в Тотьме – конечно, их состояние на сегодняшний день оставляет желать лучшего. О реставрации пока речи не идет – нет денег... А сам собор великолепен: выдержанный в традициях высокого классицизма, устремленный вверх, полный света, воздуха... Купол, расписанный Тюриным, словно царствие небесное на земле: новозаветная троица – Христос с крестом, Бог-отец с яблоком (символом вселенной) и Святой Дух – царят над этим миром, чем-то напоминая описание Рая из «Божественной комедии» Данте. В алтаре собора Тюрин выполнил трехчастный Деисусный чин по золоту – несмотря на разрушения, эти росписи светятся и сияют до сих пор.
Сохранились – правда, во фрагментах, – росписи в храме Михаила Архангела в селе Архангельском (Сокольский район Вологодской области). Эти фрагменты в течение долгих лет, начиная с 2000 года, реставрировала Ольга Александровна Соколова, реставратор высшей квалификации. Однако в настоящее время кончилось финансирование и работы остановлены. История этого храма поистине драматична. Храм был закрыт и разграблен в начале 1930-х годов. В течение более полувека шло разрушение архитектуры храма, так как он оказался бесхозным. В начале 1980-х в нем был пожар, все лестничные переходы сгорели. В мае 1981 года, чтобы как-то зафиксировать росписи Тюрина в куполе, фотограф Олег Каплин с риском для жизни по внешним уступам храма взобрался на верхний этаж и сфотографировал остатки храмовых росписей Тюрина. Под дождем и на сквозняках большая часть живописи осыпалась, на штукатурке образовались значительные трещины. Жители села Архангельское забили тревогу, начали собирать средства на реставрацию храма, на ремонт крыши и лестничных переходов. Активное участие в этих сборах приняли представители РПЦ и школа. Сейчас храм восстановлен. В 1995 году перед фасадом церкви установлен памятник художнику Платону Тюрину. Спасены фрагменты уникальной живописи Тюрина в четверике верхнего храма.
Из множества икон, написанных Тюриным, в музейных собраниях известна всего одна – икона Богоматери, «помощница рождающим чад». Она находится в фондах Вологодского музея-заповедника и в настоящее время ее реставрирует художник-реставратор Ольга Карпачева. Однажды, правда, ко мне приходил коллекционер, просил написать заключение на икону «Коронование Богоматери» – великолепная икона и явно тюринской руки, хоть и неподписанная. Заключение ему я написала, но потом этот человек куда-то исчез, а вместе с ним пропали сведения о настоящем местонахождении иконы.
В чем вы видите сверхзадачу своих исследований творчества Тюрина?
Этот пласт – евангельская тема в творчестве художников XIX века – был незаслуженно подвергнут забвению. Вместе с тем он является значимой частью великого наследия русского изобразительного искусства. И имя Платона Тюрина занимает в нем достойное место. Вспомним, христианство тоже боролось с античностью, однако время расставило все на свои места. В ХХ веке мы потеряли не только Тюрина, но и целый ряд талантливых художников, которых теперь надо заново открывать. И своей целью я вижу как раз восстановление этой справедливости.
Елена Легчанова