Чем блог помогает книге? Как защищаться от интернет-троллей? Что может мотивировать школьника быть грамотным? И каким образом искусственный интеллект выводит на чистую воду недобросовестных студентов?
Об этом и многом другом рассказала cultinfo доктор педагогических наук, профессор Московского педагогического государственного университета (МПГУ) Юлия Щербинина.
Юлия Щербинина – специалист по книговедению и читательским практикам, популяризатор книжной культуры; лауреат премии «Блог-пост» за лучший книжный блог (2021), финалист премии «Книжный червь» (2021). В августе этого года Юлия Владимировна впервые приехала в Вологду, побывав на втором фестивале «КнигПикник», организованном городской ЦБС с использованием гранта, предоставленного ООГО «Российский фонд культуры» в рамках федерального проекта «Творческие люди» национального проекта «Культура». Перед вологжанами Юлия Щербинина выступила с лекциями о книгах-обманках и видах речевой агрессии.
Как вы находите темы для книг? Они вытекают из вашей научной деятельности?
Да, когда меня что-то интересует в науке, начинаю этим заниматься углублённо и часто вывожу на уровень популяризации. Таким образом получается рассказать что-то более широкой аудитории и получить живой отклик. Вообще книговедческая тема у меня в разработке уже лет 15. Сначала написала книгу «Время библиоскопов: современность в зеркале книжной культуры» о том, как менялось отношение к книгам – их созданию, чтению и восприятию; как эволюционировали читательские и писательские практики. Потом опубликовала цикл просветительских статей «Книги на картинах» на портале «Горький».
Этот цикл заметили издатели из АСТ и предложили написать книгу. Я решилась не сразу. Сомневалась, насколько образы книг в живописи будут интересны широкой аудитории. Но потом тема так увлекла, обнаружилось столько любопытного и неизведанного, что издательское предложение было принято. Так родилась книга «Видимая невидимая живопись. Книги на картинах». Во время ее написания я стала вести просветительский интернет-проект «Fata Libris / «Судьба книг», состоящий из блога с рассказами о книжных образах и читательских сюжетах в живописи, графике, скульптуре, архитектуре, фотографии, прикладных видах искусства, а также публичных лекций по этим темам на самых разных площадках – в библиотеках и книжных клубах, на литературных фестивалях и ярмарках. Очень интересно изучать книгу не только как носитель текста, но и как особую вещь, предмет с богатейшей историей и сложной судьбой.
Приятно, что подписчики блога не просто лайкали, а оставляли развернутые, часто даже гигантские комменты, нередко устраивали полемику. Книга вышла в 2020 году, а блог получил премию «Блог-пост 2021». Сейчас продолжаю его активно вести в Телеграме и Вконтакте.
Смотрят ли издательства на то, как авторы ведут свои соцсети?
Да, сейчас это важно и значимо, но здесь всё неоднозначно. У автора может быть не очень много подписчиков, но при этом его книга хорошо продается. Бывает и обратная ситуация: популярный блогер с многотысячной аудиторией публикует книгу, но покупателей у нее гораздо меньше, чем подписчиков блога. Многие считают: зачем покупать, если примерно тот же контент нам и бесплатно предоставят? Думаю, у крупных блогеров хорошие продажи, если это коррелирует с интересами, вкусами и потребностями аудитории.
Блог помогает людям узнавать о том, какие книги человек пишет и как он это делает. Авторы художественной прозы описывают процесс работы над произведением, возникающие при этом проблемы, локации, в которых происходит действие, прототипы персонажей – и это все может быть весьма интересно. Это внутренняя кухня, как бы дверь в тайную комнату, и подписчики подглядывают в замочную скважину. Потом и книгу интереснее читать.
Еще одна тема ваших исследований, книг и лекций – речевая агрессия и ее проявления от античности до современных интернет-дискуссий. Стало ли ее больше сегодня? И как от нее защититься?
Больше не стало, поскольку человеческая природа неизменна. Просто агрессия меняет форматы воплощения, трансформируется в цифровую эпоху. Негласные «правила поведения» в соцсетях сформированы на интуитивном уровне еще в начале 2000-х. Уже тогда было популярно высказывание «Не кормите тролля» – об агрессоре, пишущем оскорбительные и провокационные комментарии. Иными словами, не подливать масла в огонь, не становиться участником деструктивного сценария. Чем активнее и ярче мы реагируем – тем более прилежно исполняем роли в сценарии, сочиненном агрессором, тем пуще он резвится и тем больше доволен. Так агрессия превращается в снежный ком, а сами комментарии часто уже совсем не соотносятся с исходным постом.
У меня есть простой принцип виртуального общения. Не понимаю, зачем вступать в полемику и пытаться что-то доказать, если видно, что человек все затеял ради самовыражения или унижения оппонента. У меня были единичные случаи, когда кто-то приходил ко мне в блог и начинал самоутверждаться либо обижать моих подписчиков. Алгоритм противодействия здесь предельно прост: сначала вежливое напоминание о соблюдении вежливости в дискуссии, если человек не реагирует адекватно – то дальше блокировка.
В настоящее время агрессия стала не сильнее, а скорее заметнее, потому что сейчас мы больше пишем, чем говорим. Появилось понятие «устно-письменная речь в интернете». У меня студентка как раз пишет диплом по этой теме.
Что такое вкратце устно-письменная речь?
Под устно-письменной речью понимается обмен сообщениями в мессенджерах, СМС, чатах, комментах к постам. Мы пишем спонтанно, особо не задумываясь над формулировками и экономя речевые средства – то есть пишем почти так же, как говорим, сохраняя даже фонетические элементы. Допустим, вместо «говорит» – «грит», вместо «сейчас» – «щас». То есть разного рода фонетические искажения, усечение словесных форм, грамматические нарушения, стилистические упрощения. Орфография в устно-письменной речи заметно упрощённая и зачастую ошибочная.
Во всем этом есть один позитивный момент. Сейчас не только нужно, но и вполне возможно мотивировать школьников к изучению русского языка. Как ты пишешь в интернете – так ты и выглядишь, это твой речевой портрет. Как известно, по одежке встречают, и мы не надеваем грязную и рваную одежду, хотим предстать перед людьми в приличном виде. Аналогично безграмотность и косноязычие в соцсетях формируют негативное мнение о человеке.
Мои студенты все чаще говорят, что их привлекают грамотные люди, что это даже служит стимулом к знакомству и началу дружбы. Понятно, что есть и другие критерии, но грамотность – это уже минимальная образованность. Для одних грамотность – это главный фильтр, для других – приятное дополнение к образу человека.
Если помните, в недавнем прошлом активно обсуждалось и такое полушутливое понятие, как «граммар-наци» – воинствующий поборник грамотности, который кичится своей осведомленностью в языковых и речевых нормах, придирается к малейшей ошибке, третирует окружающих знанием правил. Понятно, что такое поведение чаще распространено среди представителей гуманитарных профессий. Но, к сожалению, в интернете рьяно придираются к чужими ошибкам и люди, которые сами слабо владеют нормами. Такой вот трагикомический парадокс.
Сегодня в интернете часто критикуют и англицизмы. А как вы относитесь к словам иностранного происхождения и их употреблению в современной речи?
Мои книги изобилуют англицизмами по причине того, что многие книговедческие термины и понятия сформировались в англоязычных странах. В русском языке нередко отсутствуют эквивалентные замены иноязычных слов. Скажем, понятие «буккарвинг» приблизительно можно перевести как «резьба по книге», но это будет неточно и отнюдь не всегда уместно. Так что к англицизмам в научной сфере отношусь абсолютно спокойно.
В 2015 году опубликовала словарь «Книга – текст – коммуникация», в котором систематизировала новейшие слова, относящиеся к литературному творчеству, чтению, книгоизданию, библиотечным практикам. Там только 10% русскоязычные, остальные – англицизмы.
Но когда слово употребляют без понимания его значения и без учета происхождения, когда козыряют иноязычным термином, подменяя его истинный смысл, чтобы казаться более умными и модным – это меня коробит, вызывает неприятие. К сожалению, это тоже очень заметная тенденция.
Послужит ли ограничением для таких людей новая редакция закона о государственном языке?
Здесь важно понимать, кто и как будет определять нужность и уместность того или иного слова. Не вполне понятно, как именно будет осуществляться правоприменение. Например, слова «правительство», «парламент», «конституция», «депутат» не русские. Наверное, и не о таких словах идет речь, а о тех, которые не закрепились в языке, обладают семантической двусмысленностью или имеют равнозначную синонимическую замену. Например, вместо «внешний вид», «визуальный образ» говорят «лук»: «У тебя классный лучок!» Но даже здесь не все однозначно. Одно дело слышать это в бытовом разговоре, и другое – видеть напечатанным на странице журнала. Впрочем, мне иногда кажется, что люди не всерьез говорят «лучок», а больше с иронией.
Мы со студентами составляем списки «раздражающих слов». Сначала каждый предлагает свой перечень, потом систематизируем по группам, затем голосуем целым курсом. В список попадают слова неблагозвучные, двусмысленные и непонятные большинству носителей языка. Каждый год составляем такой коллективный хит-парад. В прошлом году там фигурировал и «лучок».
Анализируем со студентами и магистрантами также сленг. В этом году в лидерах оказались «симба» и «скуф». Забавно, что модные словечки очень быстро забываются – и, когда я зачитываю списки прошлых лет, студенты недоуменно переглядываются, порой вообще не понимая, о чем речь. Одна из причин в том, что многие сленгизмы возникают из мемов или каких-то ситуативных шуток. Впрочем, какие-то слова укореняются – тем интереснее следить за их судьбой в языке.
Можно ли сказать, что сейчас такая девальвация слов проходит быстрее, чем раньше?
Да, темп заметно ускоряется, это очевидно. Есть раньше новое сленговое слово жило хотя бы пять лет, то сейчас – год-два.
Как относитесь к искусственному интеллекту и его использованию в разных сферах?
Изначально относилась более скептически, чем сейчас. Причина – элементарное незнание. Когда мы что-то не знаем, то часто проявляем недоверие и враждебность. Адекватная реакция приходит с пониманием и осознанием.
Искусственный интеллект – это колоссальный прорыв. Генерация информации, её обработка и анализ происходят значительно быстрее, а в последнее время уже и качественнее. Ответы на поисковые запросы становятся более точными и более содержательными.
Сейчас решается проблема использования искусственного интеллекта в контрольных и конкурсных мероприятиях. Еще совсем недавно эксперты олимпиад по обществознанию, истории, литературе, другим предметам получали порой идеальные работы. Никто не был уличён в списывании. При этом было очевидно, что работа выполнена с использованием ИИ, но технологически подкованные хитрецы ничем себя не выдавали. Сейчас появились технические возможности бороться с неправомерным использованием ИИ. Раньше в вузах выдавали одну справку о проверке выпускной квалификационной работы на плагиат, а теперь – две. Вторая – о наличии либо отсутствии фрагментов, генерированных ИИ. Причем объем заимствований не важен, даже если полстраницы написано искусственным интеллектом, то обнуляется вся работа. И на этом очень многие попадаются!
Что же касается профессиональной сферы, то здесь ИИ – огромное благо. Инструмент, существенно облегчающий поиск информации, невероятно ускоряющий обработку данных и систематизацию сведений. Из последних технологических достижений меня безмерно радует опция автоматического перевода страниц англоязычных сайтов и синхронного перевода звучащей речи в режиме реального времени. В скором времени ожидаем индивидуализированный дубляж с помощью ИИ – автоматизированный перевод кинофильмов голосами, максимально похожими на исходные актерские.
Как оцениваете проявления ИИ в изобразительном искусстве и литературе?
Все больше издается книг, созданных с использованием ИИ – начиная текстами и заканчивая иллюстрациями. Для меня это новая, пока малопонятная сфера, но очень интересная в плане исследований. Мои суждения здесь пока осторожны и сугубо приблизительны. Выскажу несколько предварительных суждений. Не вижу ничего предосудительного в иллюстрациях, сгенерированных ИИ, поскольку это изображения, заведомо предназначенные для многократного воспроизведения, тиражирования. Более того, как показывают мои наблюдения, посредством ИИ вполне можно получить иллюстрации весьма эстетичные и вполне органичные содержанию книги.
Если же рассматривать понятие искусства – то есть не ремесло и не творчество, а именно искусство – то считаю его исключительно сферой деятельности человека. Почему? Потому что в ряду основных критериев искусства – уникальность и единичность. Это продукт человеческого таланта и человеческой фантазии. Иначе утрачивается сама суть, онтология искусства. Пока что (возможно, только пока!) ИИ не может выдать нечто полностью отсутствующее в информационном пространстве.
Что касается книг, я иногда люблю развлекаться, прося «Алису» выдать идеи романа с заданным сюжетом. Даю обобщенную художественную задачу и смотрю, что получается. «Алиса» прилежно «сочиняет», компонуя сюжет из готовых, ранее созданных кем-то фрагментов. Недавно издатели начали экспериментировать – выпускать сборники рассказов с частичным применением ИИ. В таких экспериментах мне наиболее интересны пока не сами тексты, а впечатления авторов от работы с ИИ. Некоторые признаются, что это стимулировало их собственное творчество, приводило к персональным художественным находкам. Многие авторы единодушны во мнении о том, что ИИ облегчает первичную редактуру текста, помогает выявить различные словесные неточности и смысловые нестыковки.
Современный человек тоже черпает знания и впечатления из интернета. А в чем разница? Где проходит грань превышения человеческими способностями возможностей искусственного интеллекта?
Человек конвертирует в литературу свой опыт, переплавляет в художественные произведения свою судьбу. Любой роман так или иначе отражает мировоззрение автора, демонстрирует его открытия и прозрения, обнажает его радость и боль. Все это не ограничено интернетом и не поддается унификации, машинной обработке. По крайней мере, на современном этапе. И лично мне интересна история, рассказанная живым реальным человеком со всеми его несовершенствами, а не текстовый продукт, сгенерированный машиной. На мой взгляд, литература – сугубо человекомерное искусство. Несмотря на ее нематериальность, литература «телесна», осязаема, исполнена теплоты. И в любом подлинно гениальном произведении есть какая-то неправильность, потому что оно живое, как и человеческое тело.
Вполне возможно, что в будущем литература кардинально изменится, неузнаваемо трансформируется. Однако и ее читатели будут уже совсем другими…
Над какой книгой вы сейчас работаете?
В начале декабря в издательстве «Альпина» должна выйти составленная мной антология рассказов российских писателей XIX – начала XX века о книгах и чтении. Несколько лет собирала увлекательные истории, героями которых выступают библиофилы, библиотекари, книготорговцы и просто увлеченные читатели. Думаю, такой сборник может стать приятным подарком для всех книголюбов. Теги: книгпикник, интервью
