(10.08.1940 – 22.04.1983)

График, педагог.

Родился в городе Юрьев-Польский Владимирской области, окончил Ивановское художественное училище и был распределен в Череповец. Здесь он был захвачен общим восторженным чувством созидания. А как только появилась возможность работать творчески, со всем жаром принялся создавать свою неповторимую «череповецкую сюиту». Еще работая в художественной школе, Карцев знакомился с жизнью череповецких заводов, наблюдал за строительством новых технических объектов, делая как натурные зарисовки рабочих, так и трудовых процессов. Имеющийся сегодня в нашем распоряжении материал, охватывает период с 1975 по 1981 годы. Эти несколько лет были для Карцева временем напряженной и чрезвычайно продуктивной деятельности. О них свидетельствует статья 1980 года череповецкого искусствоведа Владимира Татаринова: «Карцев – хороший рисовальщик и, похоже, прирожденный график. Но, зная его работы последних пяти лет, все же видишь, как трудно выявлялся этот его дар. Шли мучительные поиски материала и графической манеры, способных наиболее точно передать задуманное, наиболее полно выражающих его творческую суть. Он перепробовал многое – рисовал углем, карандашом, пером и тушью, применял графит, пока не остановил свой выбор на офорте – старой графической технике травленого штриха и акватинте – одной из манер офорта».

Основным жанром Карцева стал индустриальный пейзаж, а в нем два излюбленных мотива, сразу выделивших его среди других художников, связанных с романтикой водных просторов. Это образ буксира, трактованный им как почти одушевленное существо, сравнимое с подводным кораблем «Наутилус» капитана Немо из книги Ж. Верна и представленное то в динамичном ракурсе как радостный кораблик («Юбилейный буксир»), то статично («Ремонт буксира»), то в феерической композиции как фантастический объект («Грузовой порт»). Итогом большой серии «Череповецкий судостроительный завод» стал самый оригинальный офорт Юрия Карцева «Бригада судостроителей», в котором он использовал принцип монтажа в одном листе нескольких мотивов-клейм. Второй излюбленный мотив череповецкого гравера был связан с образом строящегося моста через реку Шексну, показанного в необычном ракурсе снизу, когда центром изображения становились опора вантового моста и само расходящееся в перспективе полотно моста. Не менее интересные композиции Карцев посвятил и Череповецкому металлургическому заводу, используя в портретах рабочих – доменщиков и сталеваров и в сюжетных сценах сочную пластику рисунка, зримо передающую саму суть льющегося металла («Сталевары», «Разлив стали», «Череповецкие огни»). Эти мотивы, выполненные в разных графических техниках рисунка углем, шелкографии, офорта, акватинты, были трактованы столь необычно и островыразительно, что стали своеобразными художественными символами города металлургов. Воплотить эти образы, а значит выразить себя, создав оригинальные композиции, Карцев сумел в самой сложной, трудоемкой и очень опасной для здоровья гравюрной технике глубокой печати на металле. Он виртуозно владел спецификой традиционного штрихового офорта. Но, не удовлетворяясь им, экспериментировал с цветом, применяя то очень деликатные колористические решения серо-зеленоватых, а то и очень смелых ярко-голубых и зеленых тонов в сюжетах, связанных с металлургическим заводом, естественно работал в горячей гамме красно-коричневых и желтоватых цветов. Более же всего художник нашел себя в акватинте, особой офортной манере, позволяющей добиваться специфической фактуры листа с россыпью искр, блесток и подлинных фейерверков света, адекватно передающих как сверканье металла, так и блики на воде.

Наряду с индустриальной средой Юрий Карцев всегда проявлял интерес к живой, трепетной природе и хрупким эмоциям человеческой души. И неслучайно именно в сельском пейзаже и портретах творческой интеллигенции и самых близких людей открылась тонкая, пронзительно чувствующая натура художника («Дождь», «Осенний пейзаж», «Портрет жены», «Портрет В.И.Белова»), но развить эту линию своего творчества он не успел. Находки, сделанные Карцевым в своих офортах, позволяют предположить, что проживи художник дольше, он смог бы еще более развить свой дар и достичь уровня выдающегося современного художника, что нисколько не умаляет значения его творческого вклада в вологодскую изобразительную культуру ХХ века.

Ирина Балашова, искусствовед


Новости по теме