Премьера фильма «За Маркса…» режиссера Светланы Басковой

9 июля 2012 года в рамках конкурсной программы III Международного фестиваля молодого европейского кино «VOICES» прошла премьера фильма «За Маркса…» режиссера Светланы Басковой, после двенадцати лет работы в элитном кино решившей снять картину для мейнстрима и рабочего движения.

Представляя фильм, продюсер Андрей Сильвестров подчеркнул огромную важность показа на кинофестивале в Вологде, поскольку творческая группа прекрасно отдает себе отчет в том, что в прокате «За Маркса…» столкнется с рядом очевидных трудностей. Сам фильм был определен своими создателями как прорыв по ряду направлений. Во-первых, это едва ли не первый по-настоящему независимая российская картина, в течение четырех лет снимавшаяся режиссером на свои деньги, без привлечения господдержки и частных инвесторов. Во-вторых, в ней поднимается непростой вопрос независимого профсоюзного движения и, по словам второго продюсера Анатолия Осмолова, дается старт «левому» кино о рабочем движении. Ну, а в-третьих, впервые за последние десятилетия режиссер и сценарист выводят на первое место человека рабочей профессии, давая поэтическое изображение жизни трудящихся.

Хочется заметить, что делают они это уж очень своеобразно. К примеру, рабочие в картине говорят хрустальным, хрестоматийным языком школьных учебников. Почти половину фильма составили рассуждения о письмах Белинского к Гоголю, трактовке российских событий XVII века историком Покровским, книгах Платонова и фильмах Годара. Один из центральных диалогов в картине посвящен разъяснению цехового мастера молодым рабочим превосходства «системы Брехта над Голливудской системой, в сущности, заимствованной американской киноиндустрией у Станиславского». В остальное время заводчане рисуют картины, льют сталь и создают независимый профсоюз. Разговор наставников с молодыми рабочими выглядит примерно, так:

- Что-то молодежь у нас сегодня какая-то вареная, и на смену чуть не опоздали!
- Так мы же всю ночь в шахматы играли! Васек мне цугцванг поставил!

Уже где-то на десятой минуте фильма невольно вспоминается мистер Бингли из романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение», восклицавший: «Все юные леди очень образованы: они рисуют пейзажи, раскрашивают экраны, и вяжут кошельки». Совершенно непонятно, откуда в этом чудесном моногороде вообще могла взяться преступность и готовые податься в киллеры наркоманы.

Пентхаус заводской иерархии тоже не чужд тяги к прекрасному. Там, в темной башне за стеклянными лифтами, злой, беспрерывно матерящийся директор завода Епифанцев строит козни, как бы ему под прикрытием кризиса отжать с пролетариев еще три миллиона долларов, чтобы, наконец, на аукционе в Лондоне пополнить свою коллекцию авангардистской живописи художника Родченко. На пути к прекрасному коллекционер не чурается самых гнусных методов: продажи радиоактивного металла, незаконных финансовых махинаций, завоза в столовую просроченных продуктов и убийства профсоюзного актива.

Как ни парадоксально, эпатаж вызывают не перевод событий фильма в русло умеренно-кровавого боевика, где все, кому следует, ответили за Маркса, а именно ходульность заявленных в нем образов. Причем, если к злодеям-эксплуататорам в общем-то у большинства зрителей претензий не появилось, то рабочие вызвали явное недоумение. Впрочем, на пресс-конференции Анатолий Осмоловский подчеркнул, что именно таким и должно быть изображение рабочего класса, вспомнил, как сам в юности работал на заводе, и что имя Борхеса и слово «постмодернизм» впервые услышал от своего цехового наставника.

Светлана Баскова подтвердила, что все разговоры в картине неслучайны и что подобные диалоги лично она слышала в заводском киноклубе в Липецке, где «изучала профсоюзное движение» (свое общение с заводчанами она, почему-то неизменно предпочитала называть именно этим словом). Невольно возникали постмодернистские аллюзии с показанным в этот же вечер фильмом Авдотьи Смирновой «Кококо», героиня которого с таким же антропологическим усердием «изучала» душу страшно далекого от нее народа, восторженно разъясняя окружающим, что ее подруга Вика – тонкая, живая, талантливая, а «вовсе не хабалка».

Под конец встречи с представителями прессы Андрей Сельвестров чуть ли не возмутился, почему посмотревшие фильм журналисты спрашивают только про разговоры рабочих, и не хотят видеть «почти греческую трагедию» главного героя, в условиях полного цугцванга вынужденного выбирать между жизнью и долгом совести. Может потому, что сама лента – явный цугцванг, в котором создатели не представляют ни своей аудитории, ни персонажей, а с высоким пафосом загоняют себя в шахматную вилку между невозможностью иронии к происходящему на экране и явной абсурдностью созданной ими утопии.