Сегодня, 29 февраля 2020 года, исполняется 100 лет со дня рождения Федора Абрамова.
В этот год на родине Абрамова и по всей стране пройдет много мероприятий, посвященных писателю, имя которого входит в золотой фонд русской литературы, а произведения переведены на все европейские языки.
Большим подарком к юбилею станет выход в свет книги Олега Трушина «Федор Абрамов. Я жил на этой земле» в серии ЖЗЛ. Презентация издания состоится сегодня, в день рождения Федора Абрамова, в Литературно-мемориальном музее Ф. А. Абрамова на его малой родине в деревне Веркола Архангельской области.
А в январе 2020 года в Музее-квартире В. И. Белова об этой книге (еще до выхода ее в свет) вологжанам рассказал ее автор – Олег Трушин, член Союза писателей России, автор 18 книг, более 1500 повестей, рассказов, эссе о культурно-историческом наследии и природе России.
***
Олег Трушин впервые познакомился с творчеством Абрамова, когда ему было 7 лет. Тогда он прочитал его рассказ «Последняя охота», а уже через 2 года – роман «Братья и сестры». Самого Абрамова Олег Дмитриевич видел вживую всего один раз – на публичном выступлении в Москве.
Будучи уже зрелым человеком и состоявшимся писателем, в начале 2000-х Олег Трушин приехал в Верколу, где твердо решил написать книгу об Абрамове. Автор не стал писать о том, что было известно и уже опубликовано другими авторами (Людмилой Крутиковой-Абрамовой, Игорем Золотусским, Андреем Турковым и др.). В 2011 году он получил разрешение от жены писателя на работу с архивом в Пушкинском доме, заведенным самим Абрамовым в 1978 году (когда он впервые сдал туда свои документы) и стал изучать этот архив.
Трушин разобрал 8 тысяч архивных документов. После просмотра этого материала, по его словам, стал «собираться» другой Абрамов, о котором следовало рассказать, чтоб развеять многие мифы о писателе, представив документы, которые прежде нигде не были опубликованы. О том, каким Олег Трушин увидел Абрамова, он рассказал вологжанам на творческой встрече в Музее-квартире Белова.
– Я не встречал больше писателя с такой трагичной судьбой – с самого момента рождения. Писателя с легкой судьбой вообще не бывает. Если писатель, то судьба очень трудная. Значит, что-то в жизни было не так… Говорят: талант от Бога, а писательство подталкивается чем-то. Часто бывает или трагедия, или какой-то жизненный факт, который дает стимул этому писательскому труду. Это у всех такое бывает. И у меня такое было...
Абрамову был всего год, когда умер отец. Его мать хозяйство поднимала детским трудом – у Абрамова были три брата и сестра. После смерти отца веркольцы говорили: «Хоть бы Федю Бог прибрал». Имелось в виду, чтобы семья выжила.
До 5 лет – голодное детство. Затем – школа, учился Абрамов на «отлично». Потом – филфак Ленинградского университета, но на третьем курсе началась война. Конечно, он ушел на фронт. Трагично – из всего абрамовского курса выжило только семь человек!
В 1942 году он после ранения с палочкой, прихрамывая, приехал в долгосрочный отпуск и устроился учителем литературы в свою родную карпогорскую школу, где поработал всего два месяца с небольшим. Потом его опять забрали в Архангельский стрелковый полк рядовым, а потом –лейтенантом, в Смерш (контрразведывательная организация в СССР во время Великой Отечественной войны).
Первое ранение Абрамов получил под Петергофом, буквально в сентябре 1941-го. Ранение в правую руку. Два месяца прошло в госпиталях. Его не долечили, отправили срочно на фронт. К этому времени у него была девушка. Сохранилось письмо, в котором он с ней прощался, говорил, что не придет.
И снова тяжелейшее ранение. Их было 95 человек в подразделении. Оружия не было, только по одной противотанковой гранате у каждого. А нужно было взять немецкое укрепление, перейти обороняемый дот, разрезать колючую проволоку... Он полз 88-ой по счету, прикрываясь телами убитых. Не успел бросить гранату, как в него попала разрывная пуля. Перебиты обе ноги. Конечно, человек, получив такое ранение, должен был умереть. Он чудом выжил. Лежал, заметенный снегом. Ночью похоронная команда стаскивала трупы в могилу, и кто-то пролил из фляги воду на его лицо… он застонал. Тогда его отправили в госпиталь. На фотографии молодого Абрамова тех лет смотреть невозможно.
Потом его отвезли в блокадный Ленинград – там в госпиталь, где он лежал, попадает бомба. Многие погибают, а он остается жив. Затем его перевозят в другой госпиталь, где ему грозила ампутация ног, но он не дал врачу ампутировать.
Позже Абрамов попадает в Харовск, где были прифронтовые госпитали. Там он увидел и бабий фронт, и войну изнутри. Это во многом подтолкнуло его начать писать.
После госпиталя Федор Абрамов снова попадает в армию, в Смерш. Его засылают в Харовск и Сокол, где он давал дезинформацию немецкой разведке. Ходил по краю: его могли вычислить и выследить. Позже он рассказывал Белову о тех военных временах, прошедших на Вологодчине.
После войны Абрамова как хорошего следователя хотели отправить в Москву, в академию НКВД. Но вместо него был отправлен его начальник Рюмин (вел «ленинградское дело»), который там был расстрелян. Абрамов писал, что если бы вести дело поехал он, то его бы тоже расстреляли. Ангел-хранитель его опять сберег.
Он вернулся в университет, доучился, позже защитил кандидатскую диссертацию, стал преподавать в университете.
Федор Абрамов и Василий Белов были большими друзьями. Они познакомились в начале 1960-х. До самой кончины Абрамова активно вели переписку, встречались. «Абрамову было по душе то, что Белов, будучи молодым писателем, знал правду жизни и не боялся ее говорить», – отмечал ленинградский писатель Глеб Горышин.
Сам Федор Абрамов говорил про Белова, любя: «Оригинальность Василия Белова я оценил сразу: у кого еще в мире такие глаза – широко распахнутые, младенчески простодушные и в то же время скорбные, налитые тревогой и болью за все живое на земле».
Известно, что незадолго до смерти писателя Белов приезжал к Абрамову обсуждать проект переброски северных рек, который Федор Александрович назвал «неслыханным цинизмом». Известно, что на похоронах Абрамова чиновники не хотели давать Белову выступить, но «вдова, Людмила Александровна ворвалась в комнату президиума и во всеуслышание заявила: «Если не дадите слова Белову, я прямо у гроба скандал устрою!» (из воспоминаний Владимира Крупина).
О чем говорил Белов на похоронах писателя, теперь неизвестно, так как на сохранившейся пленке с похорон, которую удалось достать и оцифровать Олегу Трушину, была зачищена звуковая дорожка: «Одна из бабин с пленкой пропала, а вторая, где видны выступления чиновников и писателей – сохранилась, но на ней почему-то была зачищена звуковая дорожка, поэтому ничего из выступлений писателей не сохранилось», – рассказал Трушин на встрече в Музее-квартире Белова.
По воспоминаниям писателей и сохранившемуся видео известно, что во время речи Белов не сдержался и заплакал, и многие в зале завсхлипывали, не стыдясь слез. «И чем проще говорил Белов, тем больше нарастало горести в нас и тем ярче и больнее воспринималась утрата», – писал Владимир Личутин.
Рассказывая о своей книге «Федор Абрамов. Я жил на этой земле» в серии ЖЗЛ, Олег Трушин отметил: «Каждая написанная мной глава отправлялась в Верколу. Ее читают родственники Абрамова – Владимир Михайлович, Галина Михайловна, читают сотрудники музея. Не дай бог какая биографическая ошибка – и сам себе потом не простишь. Какие-то моменты я отстаивал, потому что некоторые истории содержат субъективные оценки родственников. Они могут видеть ситуацию по-своему, а документы говорят о другом. И чтоб вывести детали и подробности жизненных историй правильно, я сверялся с родственниками, в чем-то их переубеждал, показывал документы, из которых я брал факты. Иногда вообще решали убирать какие-то подробности, которые ничем не подтверждены.
Например, единственный документ, который содержит дату рождения Абрамова, – это документ об окончании первой ступени Веркольской школы. Там указано, что Федор Абрамов родился 18 марта 1920 года. Ситуация была такая: он родился в Касьянов день (29 февраля), считавшийся несчастливым. И мать, чтоб не записывать его в такой день, понесла сына в церковь спустя 2 недели с лишним – в день святого Федора и за пуд соли выкупила для него имя. Об этом Абрамов писал и сам. Эта дата до сих пор записана в метриках, но это день крещения, а не день рождения! Это я нашел в архивных документах. Семья была старообрядческая, верующая – имя дали по святцам. Этих подробностей многие не знают».
Читайте также: «1967-й для меня год “Привычного дела”»: 10 фактов о дружбе писателей Василия Белова и Федора Абрамова Теги: беловский круг
