История геральдики тем интересна, что связана не напрямую с реальностью, а с символикой, и это делает ее столь же привлекательной, сколь и спорной. Дискуссии на этот счет имели место и на недавно состоявшейся в Тотьме конференции «Русский Север – 2023», посвященной памяти краеведа Александра Кузнецова. Они закономерно коснулись герба Тотьмы, где по устоявшемуся мнению изображен иностранный зверь – американская черная лисица (редкий, если не единственный прецедент отечественной геральдики).
При жизни А. В. Кузнецов был активным участником этих дискуссий. Вот его оригинальная точка зрения: «В 1780 году по высочайшему повелению Екатерины Великой на гербе уездного города Тотьма появился неожиданный символ – «черная лисица в золотом поле в знак того, что жители в ловле тех зверей упражняются». Неожиданность в том, что черные лисы в вологодских лесах не водятся. Однако они в изобилии водились в Северной Америке и на ближайших к ней островах. Спрашивается – какая связь? А связь самая прямая – в XVIII веке жители Тотьмы сыграли решающую роль в освоении Аляски. Добравшись до Алеутских островов, купцы обнаружили богатейшие лежбища морских котиков, каланов, а также песцов и тех самых черных лисиц».
Автором этой геральдической гипотезы был известный тотемский краевед С. М. Зайцев, еще в 1970-х годах связавший черную лисицу в нижней части герба Тотьмы с фауной Алеутских островов. Версию с энтузиазмом подхватили многие: ну, как же, связь с Америкой у маленького города на Сухоне! Сенсация! В отличие от сказанного выше, по версии А. В. Кузнецова черные лисы изначально водились на Русском Севере еще в XVI веке, о чем свидетельствует Сигизмунд Герберштейн – дипломат, оставивший подробные «Записки о Московии». Поэтому, продолжает Александр Кузнецов, «описание тотемского герба в части слов «в знак того, что жители того города в ловле тех зверей упражняются» нужно относить не к далекой Америке, а к нашим родным просторам».
У нас нет оснований не верить Герберштейну. Он оставил очень подробные свидетельства о природных и этнографических реалиях Русского Севера XVI столетия, в частности о меховом промысле соболей, куниц, бобров, лис как важном факторе тогдашней торговли. Добавим, действительно лиса Vulpes vulpes семейства Caninae обладает высокой генетической изменчивостью окраса, что позволило ей распространиться от Арктики до Австралии. Нам представляется, что т.н. меланиновая мутация – черный окрас волосяного покрова – не единожды возникала внутри рода лисиц как в Старом, так и в Новом Свете. И если ее североамериканский подвид на всех языках называется «серебряный» (лат. argenteus), то Гереберштейн упоминает «преимущественно черных лис» (в латинском оригинале – vulpinis praesertim nigris), водившихся на Вологодчине. Скорее всего, это были разные типы мутаций. Другой вопрос, что Северная Америка XVII-XVIII веков с немногочисленным и еще не знакомым с торговлей мехами коренным населением оказалась более благоприятным ареалом распространения черной лисы, чем Русский Север, вошедший в орбиту международной торговли мехом еще в Новгородскую эпоху.
Возвратимся к Русской Америке. Несмотря на бесспорное участие тотьмичей в ее освоении, связь между ним и появлением американской лисы на гербе Тотьмы оставляет много вопросов.
Во-первых, лисьи меха (равно как вся другая «мягкая рухлядь») шли с берегов Тихого океана отнюдь не в Тотьму, а на китайскую границу, в Кяхту, где обменивались на фарфор, чай, ткани и другую мануфактуру, которые, уже выгодно перепродавались в Иркутске и далее по всей России.
Во-вторых, в освоении Русской Америки не в меньшей, а то и в большей, чем тотьмичи, степени участвовали выходцы из других городов: Великого Устюга, Вологды, Лальска, Соликамска, Иркутска, Москвы, Ярославля и т.д. Под этим углом нужно воспринимать сведения, что алеутские лисы в качестве подарка были, дескать, преподнесены Екатерине II тотемскими купцами Пановыми, что и повлияло на геральдику Тотьмы.
Василий Берх, описавший в 1828 году историю открытия Русской Америки, действительно упоминает одного из Пановых как награжденного правительственной медалью: «Когда в 1761 году возвращался из путешествия борт Иулиан и на оном вывезены были лисицы черные, чернобурые, сиводушки и красные, то при разделе мехов удержаны были Охотским начальством оба первых сорта и отосланы в Кабинет Ея Императорского Величества. Там выбрали из оных только лучшие, а остальные возвратили хозяевам, и при сем случае (1764 г) Премудрая Екатерина, наградив шестерых человек из сего предприимчивого сословия золотыми медалями, <…> повелела прислать в С-Петербург одного из компаньонов. Когда повеление достигло Охотска, то находился в оном только Великоустюжский купец Василий Шилов, коего и отправили в столицу. Шилов прибыв в Санкт Петербург, имел счастье быть представлен Великой Монархине. Государыня расспрашивала его подробно обо всех местных обстоятельствах, новых открытиях, образе их промышленности и была весьма довольна ответами благоразумного Шилова».
Впоследствии Шилов был принят в Адмиралтейств-коллегию, где оставил свои записи и составленные географические карты новых территорий. Вывод – да, в Петербурге знали об американских лисьих мехах, но версия о тотемской монополии на эту информацию не подтверждается фактами.
В то же время и гипотеза А. В. Кузнецова о местном происхождении тотемской гербовой лисы также не бесспорна. Против нее говорят два факта – между свидетельством Герберштейна и утверждением герба Тотьмы лежит двухсотлетний временной промежуток, в пределах которого упоминания о черной лисе на Русском Севере практически исчезают. Во-вторых, в объемном трактате Герберштейна начисто отсутствуют сведения о самой Тотьме, при том, что он подробно описывает город и «меховую область» – Устюг, а также Вологду, речные пути по Сухоне, Ваге и Двине. Парадоксально, но по документам XVI и XVIII столетий именно Великий Устюг, а не Тотьма, казалось бы, должен претендовать на почетную «лисью геральдику».
Попробуем дать третью версию появления черной лисы на гербе Тотьмы. Американские черные лисы в числе других мехов в Тотьму все-таки попадали. Это было связано с «интернационализацией» китайского торга в Кяхте в конце XVIII века и возникновением его американского вектора. Черная лиса, равно как и другие пушные звери, в промышленных масштабах стали добываться в Канаде. Купцы понимали, что приграничная торговля с Китаем не должна иметь перебоев, связанных с трудностями алеутских экспедиций и издержками кораблекрушений. Источники говорят, что если в Кяхту не доставлялись камчатские бобры, то доставлялись американские (Силин Е. П. Кяхта в XVIII веке. Из истории русско-китайской торговли. 1947 г).
Меха из восточных провинций Канады шли через Лондон на Балтику в Петербург. Американских и канадских бобров променивалось китайцам в период с 1768 по 1785 от 30 до 50 тысяч шкур, а в 1782 году их было променяно 64 тысячи. Иностранной лисицы чернобурой, сивобурой и бурой променивалось от 120 до 400, сиводушек – от 200 до 800 и белодушек от 800 до 1400 штук ежегодно.
В 1802 году вятский негоциант Анфилатов совместно с вологодскими купцами Николаем и Степаном Митрополовыми получает разрешение на учреждение в Лондоне российской купеческой конторы и устанавливает прямые торговые отношения с США. Но еще раньше из Санкт-Петербургского порта меха уже шли через Ладожское, Онежское, Белое и Кубенское озера на восток по Сухоне. В этом отношении Тотьма была крайне важным перевалочным пунктом на торговом пути. На этом же пути стоял и Великий Устюг, но он был дальше на двести верст на восток. При этом жители Тотьмы славились тем, что умели производить надежные суда-дощаники. Пользуясь географическим преимуществом, тотемские купцы могли раньше и в большем количестве перекупить американские меха, которые на дощаниках тотемского производства шли через Тотьму на Вятку и Каму, далее по сибирским рекам и волокам в Кяхту.
Если раньше, когда торговля с Европой велась через Архангельский порт, Тотьма находилась «в тени» Великого Устюга, то после открытия Балтики она стала претендовать на роль равного партнера. При этом Сольвычегодск, Каргополь и даже Вологда, оставаясь в стороне от Сухоны, проигрывали в конкуренции еще сильнее. В этом отношении геральдическим побратимом Тотьмы могла бы быть канадская провинция Острова Принца Эдуарда, которую называют родиной канадской черной лисы, две фигуры которой имеются на гербе данной провинции.
Как нам представляется, возросшая посредническая роль Тотьмы в китайском торге и ее конкуренция с великоустюгскими купцами породила и конкуренцию стилей зодчества, тем более, монументальные храмы в тот период, по примеру Санкт-Петербурга, определяли престиж торгового города. Тотемское храмовое барокко, возникшее на великоустюгской почве, далее вырвалось из-под ее влияния, пошло своим путем на базе эстетических представлений и капиталов тотемского купечества, формировавшихся далеко за пределами Русского Севера.
