Читая лекции перед школьниками, я часто слышу вопрос: «Какая польза мне от чтения Толстого?» Действительно, какая польза будущему юристу или психологу, социологу или программисту (а именно таковы престижные профессии) читать Тургенева, Пушкина, Достоевского?
Очевидно, что-то очень серьезно изменилось, сдвинулось с места в нашей культуре и нашем сознании, если мы вообще задаем такой вопрос.
Читатель и книга, вообще-то, эта тема довольно драматическая. И таковой она стала с тех пор, как светская литература эмансипировалась от ораторской, проповеднической, церковной. Светская книга и светская ученость стали той заманчивой приманкой, что извлекала человека из Церкви. Не случайно ревнители благочестия еще в XVII веке писали: «Не учен диалектике, риторике и философии, а разум Христов в себе имам». «Заграждение уст» и разума представлялось способом хранения веры и благодати. А те, кто учил диалектике и риторике, подчас жили среди своих соотечественников в страхе. «Мы только и ждали, – говорил ученый муж, – что вот начнут нами начинять желудки днепровских осетров, или же того огнем, другого мечом отправят на тот свет».
Но общество постепенно во «вкус приводится», книг становится все больше, среди них – масса переводных. В XVIII веке переводами занимаются уже буквально все писатели, и даже Василий Майков, который не знал ни одного языка, тоже умудрялся «переводить». Читать становится модным, кроме того, литературная мода формирует тип поведения человека. Во времена героев, «в столетие безумно и мудро» сама императрица Екатерина Великая прослезилась над одой «Фелица» Гаврилы Державина, которую он ей посвятил. Литература воспитывает чувствительные сердца. Иногда страсть к чувствительности заканчивается трагично. Некоторые барышни, начитавшись сентиментальной повести Карамзина «Бедная Лиза» поступают просто абсолютно так же, как и героиня. Несчастная любовь, обманутые надежды и… прыг в реку! Вот и сокрушайтесь теперь о бедной Маше, Даше или Саше! Такое «прямое следствие», прямое действие, вычитанное из книги, конечно, было в более благочестивое время редкостью, но уж с тех пор будет регулярно повторяться, – вплоть до наших дней. А поскольку качество чтения, увы, снижается, то и мотивы действия тоже огрубляются…
Отец Серафим Роуз в одной из своих лекций 1982 года говорил: «Ребенок, приученный к хорошей литературе, драме и поэзии и ощутивший ее воздействие на душу, то есть получивший истинное наслаждение, не станет легко приверженцем современного телевидения и дешевых романов, которые опустошают душу и уводят ее с христианского пути… В нашей борьбе против духа мира сего мы должны использовать лучшее, что может предложить мир…».
Что же лучшего может предложить наш мир? Конечно же, классику. Классическая литература (и искусство) – это наше «лучшее». Я говорила выше, что светская книга уводила из Церкви. А сегодня священник говорит нам, что эти же самые светские книги могут произвести обратное действие – вернуть человека к серьезному и настоящему, если не в Церковь, то поставить его хотя бы рядом с храмом, рядом с классиками, а значит – увести его из ночного клуба и научить не только «оттягиваться» и «отрываться», но мыслить и питать свою душу подлинным, а не культурным мусором. Но, главное, без классики мы не сможем различать подлинное и подделки.
Наверное, самые обширные и зрелые отношения с читателями у литературы формируются тогда, когда и она сама созревает, – в «золотой век». Век XIX. В том то и дело, что «чтение с пользой» тогда и было навсегда отлито в свои классические (а значит – образцовые и здоровые!) формы. Именно тогда нам стали нам «близки, присущи Жуковский, Пушкин, Карамзин», да и сам Тютчев, написавший эти чеканные слова. Именно тогда понимали чтение чисто, то есть как совершенно бескорыстное занятие. Поэты и писатели одаривали читателя «гармонии таинственной властью». Песнопенье, – по Баратынскому, – врачевало болящий дух, «разрешало» душу от скорбей. Классическая наша литература! Она могла всё – она воспитывала в человеке чувства, выстраивала их, уточняла, развивала; она одаривала богатством мыслей и идей, она представляла человека в повседневности и в годы испытаний; она показывала, как русский человек умеет сопротивляться власти извращенных идей. Её человек был очень богат, ибо представления о человеке были иные – наши национальные гении никогда не хотели сузить человека до пользы.
Впрочем, и тогда уже раздавались голоса прагматиков, пытавшихся доказать читателю, что «сапоги выше Шекспира», что читать нужно только полезную литературу – материалистическую, нигилистическую, доступную; что читать нужно только то, что вызывает «протест против действительности». Но все эти писатели так и остались только у подножия величественного здания отечественной словесности.
Коренной, тяжкий порок нынешней культурной ситуации состоит в чудовищной эклектичности, в нетерпимом отношении к принципу иерархии, которая не отменима никогда, потому что она естественна, органична, присуща человеку. Современный читатель поставлен в такие условия, когда сблизили пол с потолком (классику и женские романы), когда человеку вроде бы как и стыдно выбирать здоровую (то есть классическую) культурную позицию. Пелевин или Татьяна Толстая, Пригов, Маринина, Акунин, – называются «русскими писателями» только с позиции «общечеловеческой культуры». И вообще с этой позиции абсолютно нет никакой разницы между Игнатием Брянчаниновым и Карлом Марксом, Колумбом и Пресли, Мадонной и матерью Марией. Читатель никогда не оказывался еще в такой культурной ситуации – в ситуации всесмешения, когда не ставится самая главная проблема – ценностного подхода. А вопрос о «детской литературе» – вообще сегодня довольно сложный, в ней тоже отражаются все те же противоречивые процессы, что и в культуре в целом.
Вековые ценности России адепты общечеловеческой культуры (которая имеет все более ярко выраженное американское лицо в виде продукции Голливуда или массовых компьютерных игр) страшно презирают и, конечно же, всегда предпочтут, чтобы читали в России посредственного и головокружительно-беззаботного Акунина, нежели Валентина Распутина, Леонида Бородина, Василия Белова, Геннадия Головина, Веру Галактионову, Лидию Сычеву, Андрея Убогого (ряд можно продолжить именами тех писателей, которых, действительно, стоит читать как русских писателей) У Акунина – детективная и изящная усмешка над Россией, у Распутина – так много боли! А современный человек боли не любит, он хочет обезболенной жизни. Обезболенность, наркотизация культуры в том и проявляется: в удовольствии, в нежелании думать о жизни и смерти, в нежелании переживать какие бы то ни было нравственные проблемы. Между тем – именно боль (а не усмешка и ирония) есть свойство всего живого… Так что читайте, сограждане, твиты скороспелых блогеров, детективы, любовные романы (якобы иностранных авторов) – это призывают нас адепты «общечеловеческой культуры». Вам будет легко и весело. Только вы никогда не узнаете, что значите вы как личность, никогда «не заболеете» чужой болью, никогда не почувствуете высшего бескорыстия – созерцания красоты, соучастия в её сотворении. Наверное, совсем не случайно нынешняя западная «отмена культуры» коснулась прежде всего русской классики! Это, на самом-то деле, прямое признание того, что русская классика – большая человеческая сила!
Подлинный любитель русской словесности, конечно же, читая книгу, вступает в общение с писателем. Общение же с хорошей книгой, безусловно, очень возвышает наш культурный статус. Ясно, что чтение должно быть и удовольствием, но кто же не согласится с тем, что и у удовольствия есть тоже качество, есть разные права.
Несмотря на то, что нынешнему человеку интернет открыл весь мир, он может быть мгновенно перемещаться в громадном пространстве, – несмотря на это его личное сознание чрезвычайно сужено. И сужено прежде всего потому, что он реально не ощущает себя наследником Толстого и Бунина, Лескова и Пушкина, святых Сергия Радонежского и Александра Невского. Увы, критика советской «тоталитарной культуры», продолжающаяся долгие годы, научила нынешнего человека бояться великого, научила боязни великого культурно-классического и христианского пространства. И приучила с максимальной «свободой» отвергать всякие авторитеты, если за ними не стоит пользы. Пользы для брюха, а не для духа.
Я очень люблю писателя-петербуржца Николая Калягина. Люблю за его звонкую искреннюю грусть, простоту и естественную умность его Сказок, например. А потому завершу разговор его словами из книги «Чтения о русской поэзии» (речь в ней идет о настоящей литературе): «Каждую книгу следовало бы открывать так, как открывают выловленную в море бутылку с письмом: ведь слова, которые вы прочтете, обращены именно к вам. И только к вам. Именно о вас думал человек, который запечатывал эту бутылку, именно в той минуте, которая сейчас наступила, полагал он заветнейшие свои надежды! И только от вас, от высоты вашего духовного строя, от глубины вашего сочувствия и вашего понимания, зависит остальное: будет ли разрушено одиночество жертвы кораблекрушения, услышит ли голос друга одинокая человеческая душа, “обретут ли разделенье, принесут ли плод” (Баратынский) ее лучшие мысли и чувства или погибнут на диком берегу без пользы и следа».
Зачем читать? Зависит от вас…
***
Капитолина Антоновна Кокшенева – литературный критик, доктор филологических наук, кандидат искусствоведения, председатель экспертного жюри областного форума детского чтения.
Форум пройдет 24-25 мая в выставочном комплексе «Русский дом». Часть мероприятий ориентирована на свою главную аудиторию – в течение двух дней на площадках всех трех этажей выставочного комплекса пройдут более 20 мероприятий для детей: творческие встречи, мастер-классы, интерактивные программы. Вторая составляющая форума будет касаться профессиональных вопросов организации и продвижения детского чтения в современных условиях и объединит библиотечных работников.
Теги: форум детского чтения, капитолина кокшенева
