Отреставрированную первую версию фильма «Лермонтов», снятого в 1986 году, показали в кинотеатре «Ленком» в Вологде.
Картина вышла в широкий прокат спустя почти 40 лет после съемок к 210-летию со дня рождения поэта. В 80-е годы ее раскритиковали, и неофициально произведение находилось под запретом. Однако вологжане в 1986 году все же увидели фильм, правда, вторую отредактированную версию. Среди зрителей были Виктор Коротаев, Василий Белов и другие литераторы. Вологодская писательская организация тогда обратилась к режиссеру с просьбой снять фильм о Николае Рубцове.
Через 37 лет в том же зале кинотеатра «Ленком» автор картины и исполнитель главной роли, народный артист России Николай Бурляев вновь встретился с вологодской публикой – на этот раз, чтобы показать фильм «без купюр» и ответить на вопросы зрителей. Приводим ответы на некоторые из них – о запрете фильма, о работе с Андреем Тарковским, о том, кто убил Лермонтова, и о несыгранной роли Николая Рубцова.
Что было самым сложным в работе с фильмом?
Естественно, всё было сложно, но упоительно – все шесть лет работы, пока фильм не был закончен, и потом, когда он попал под каток уничтожения. Не знаю других прецедентов, похожих на историю этой картины. Я участвовал в фильмах Тарковского, и там было все проще. Допустим, посмотрел «Андрея Рублёва» главный человек в политбюро, сделал звонок и сказал: «Фильм на полку». И всё – фильма нет, тихо, спокойно. А вот «Лермонтову» 22 критика еще за 10 месяцев до выхода объявили войну в центральной прессе Советского Союза.
И это, учитывая то, что уже шла перестройка, уже, вроде бы, всё было можно. Однако все редакции блокировали, хотя положительные рецензии приносили очень многие: Арсений Тарковский, Василий Белов, Валентин Распутин, Виктор Астафьев. Крупнейшие лермонтоведы всё отвергали, как будто кто-то дал команду не публиковать ничего положительного. Был суд над этим фильмом, надо мной в Союзе кинематографистов ссср, и мои товарищи – друзья, как я о них думал – судили этот фильм. Словно это было в прежние годы при культе личности.
Тогда я искал защиты, потому что был абсолютно один. От меня отвернулись. Я был под запретом, и это оказалось тяжело – с детства мне всё время говорили что-то хорошее, баловали как актера. Вообще это очень опасно говорить детям, что они гении, что они «играют как большие артисты». Сейчас это сплошь и рядом по всем каналам. Шоумены судят: «Ты супер, ты гений». Все рукоплещут. Показали один раз по телевидению, а если дальше будет забвение, жизнь таких гениев может быть разрушена.
Как вы вживаетесь в роль?
Мне было 14 лет, когда я играл у Тарковского в фильме «Иваново детство». Там были сцены крайне сложные эмоционально. Я помню игру в войну маленького мальчика-разведчика, у которого немцы убили мать и сестру на его глазах. И вот он мстит и ходит в разведку на ту сторону. Андрей Тарковский, великий режиссер, мне еще на пробе сказал: «Учти, Коля, у тебя будет одна сцена, где ты должен будешь заплакать перед камерой – но не так, как в предыдущем фильме у Андрея Кончаловского, когда он давал понюхать лук, чтоб ты заплакал». И вот это было ой-ой-ой!
Я ждал эту сцену с ужасом, и когда ее объявили, подошёл к Тарковскому и сказал: «А можно, я приду за 5 часов до всей группы, пусть меня оденут, загримируют и оставят одного в павильоне?» Так и сделали. И вот я пришел в абсолютно темный павильон «Мосфильма» с нашей декорацией и начал себя готовить. Признаюсь, это я говорю абсолютно точно: уже в 14 лет я был профессионалом. Как это, откуда, я не знаю, потому что опыт у меня был всего один фильм до того. И вот я себя начал накачивать эмоциями, чтобы прожить их. Вот у тебя убили немцы мать и сестру, сейчас ты будешь играть в войну, и тебе вот эта шинель покажется Гитлером, и ты скажешь: «Ты думаешь, я не помню, я все помню, да я тебя, я, я, я тебя судить буду». И плачет.
Вот я себя все накачиваю, вижу, все огни зажгли, приборы осветительные, всех развели, вот оператор. Тарковский там ходит сзади и посматривает в мой угол, потом резко поворачивается, идёт прямо ко мне. Я ожидал, что сейчас он меня назовет бездарем и выгонит, а он сделал непредсказуемо. Вот что такое психолог, понимающий душу человека! Он подошёл, обнял меня, гладит по головке, говорит: «Да, Коленька, бедный ты мой мальчик, как же ты мучаешься, Коленька, да что ж ты так страдаешь? Да я сейчас все отменю. Коленька, ну не мучайся так». Ну я и заплакал от жалости к себе. Он меня тут же подвёл к камере и снял.
В картине в роли маленького Лермонтова снимался ваш сын. Каково было с ним работать на съемочной площадке?
Сын похож на Лермонтова ещё больше, чем я, но с ним у меня была особая история.
Так, как он, я не могу и не мог даже в «Ивановом детстве», где с огромным трудом заплакал. А Ивану я придумал сцену. Ему 9 лет, и я его уже дома готовил, говорю: «Вань, значит, вот у тебя будет сцена, ты должен будешь сесть за рояль, вспомнить умершую мать, как она тебе пела песню в раннем детстве и заплакать». Он учился в школе при консерватории, потом поступил в консерваторию как пианист и очень любил Баха. Я говорю: «Вань, я тебе сделаю Баха запись, и ты сядешь за фортепиано, посидишь 5 секунд, и нужно будет заплакать и вспомнить умершую мать». Баха дали, приготовились, начали, Ваня прошёл, сел за рояль – 5 секунд, и потекли слезы. Я не верю глазам. Я очень жестоко поступил как режиссёр и как отец. Не выключаю камеру – мне интересно, а сколько он продержит этот крупный план? Это так трудно. И вот пока и не сказал стоп, он плакал. Снял для пробы, а теперь надо сделать в фильме. Построили декорацию. Даем Баха, сын проходит, садится 5 секунд, и текут слезы, и опять держит планку.
Сейчас он стал, что радует меня, одним из самых лучших российских кинокомпозиторов. В блокабастерах «Холоп», «Т-34», «Мы из будущего» звучит его музыка.
Сложно ли было решиться дать Лермонтову свои реплики, которых не было исторически?
Я себе позволил сюда внести то, что хотел сказать с экрана о спаивании России. То, что сейчас происходит, то же самое. Это мой текст: «Чтоб богатырь не смел подняться, с нечистой силой расквитаться и с мировым сразиться злом, Россию залили, вином». Это происходит. Ваш Губернатор сделал огромное дело – пошёл в атаку на алкоголизацию общества. Это очень серьёзный шаг.
А я уже тогда, 40 лет назад, об этом говорил, потому что видел, как спаивают Россию. И про то, что «много врагов у нашей земли, Мишенька» – тоже мой текст, как и «Готовь сердце к подвигу и ничего не бойся. Самое большое, чем могут тебе досадить враги – это смерть. А так как душа бессмертна, то выходит, и бояться нечего». Душа бессмертна. У Лермонтова читаем: «Есть чувство правды в сердце человека, Святое вечности зерно: Пространство без границ, теченье века. Объемлет в краткий миг оно». Он видел это, поэтому эти вещи я пытался говорить.
И вот сейчас смотрю фильм и подписываюсь практически подо всем, что смерти нет, что врагов много у России было и будет много всегда. Поэтому фильм сейчас актуален.
Вы проводили собственное расследование смерти Лермонтова? Каковы его результаты?
То, что это было убийство, мне было ясно, когда я делал этот фильм. Я общался со всеми лермонтоведами, все были склонны, но молчали, не могли это говорить открыто, поскольку первая версия у лермонтоведов – трагическая гибель на дуэли.
Человек, который занимался этим вопросом, полковник бронетанковых войск Виктор Кузнецов мне рассказывал 40 лет назад, что он ездил на место дуэли с баллистическими приборами. После измерений и сравнения данных с углом наклона пули, которая попала в поэта, он пришел к выводу, что Лермонтова мог убить вовсе не Мартынов, а третий человек, который тогда тайно находился на месте.
Литературовед, автор ЖЗЛ о Достоевском Юрий Селезнёв считал, что с убийством Лермонтова связан так называемый «Кружок шестнадцати». Считалось, что его участники и поэт были единомышленниками, но это не так. На самом деле эти люди не желали ему добра. Они следовали за ним и в Москву, и в Петербург, окружали его и в последние его дни на Кавказе. И потом... путались в показаниях на допросах. Секундант Лермонтова Глебов, пишет взятому под стражу Мартынову: «О трех выстрелах ты ничего не говори, но если припрут, тогда делать нечего». Там все вопиёт о том, что это подлог, и никто не понёс никакого наказания. А тогда за дуэль полагалась казнь и лишение всех прав, состояния. А Мартынова отправляют на церковное покаяние в Киев. И всё.
Юрий Селезнев собирался написать книгу о Лермонтове, но умер от инфаркта.
Почему не был снят фильм о Николае Рубцове?
После «Лермонтова» у меня было два проекта: фильм о Рубцове и фильм о Пушкине. Параллельно я и то, и то хотел сделать, но мне прямо ответил министр кинематографии: «Вам не дадут делать сейчас». И мне просто не дали. Сейчас задуманное уже не осуществить, потому что есть другие планы. И еще я хотел сам играть Рубцова. А сейчас уже возраст другой.
Теги: Николай Бурляев, Лермонтов, Ленком
