Этот удивительный Чубенко
Без актера Всеволода Чубенко уже невозможно представить культурную жизнь Вологды. Актер Театра для детей и молодежи, затем камерного драматического, он известен вологжанам и как хороший чтец. В этом почитатели его таланта лишний раз убедились во время открытия Международного музыкального Гаврилинского фестиваля, когда Чубенко, драматический артист, стал одним из главных участников музыкально-литературной программы, посвященной творчеству композитора Валерия Гаврилина. Об этом и многом другом – беседа с актером.
Всеволод Васильевич, расскажите, как и когда вы приехали в Вологду?
Приехал я сюда уже 22 года назад, в 1984 году, по приглашению Вологодского театра юного зрителя, в котором проработал немало лет до моего перехода в Камерный театр.
Вы родом из Саратова – большой город на большой реке. Как прошло привыкание к новой среде?
Я привык к большим городам. После Саратовского театрального училища работал в Ростове-на-Дону, потом еще учился в Москве. А Вологда – город небольшой, речка узенькая – не Волга, не Днепр, не Дон. Тем не менее, здесь очень уютно и, что самое главное, очень велика процентная концентрация людей, которые занимаются искусством. Прекрасные художники, талантливые писатели, очень активная и насыщенная театральная жизнь, всегда прекрасно работала филармония. При такой концентрации творческого потенциала лучше жить в Вологде, чем в каком-то огромном разбросанном муравейнике.
Какими работами запомнилась работа в театре юного зрителя?
Моя любимая роль – Марат в спектакле «Мой бедный Марат», очень я любил роль Эдмунда в «Короле Лире», Меньшикова в «Петре I», конечно, Хосе в «Кармен». У меня были хорошие роли, красивые и приятные. Я благодарен Борису Александровичу Гранатову, потому что эти роли помогли мне почувствовать себя действительно востребованным, состоявшимся актером.
Камерный театр стал для вас новой «точкой роста»?
Да, это действительно «точка роста», потому что до камерного театра надо дорасти. На камерной сцене артист может не надеяться, что его кто-то как-то прикроет светом, дымом, забьет звуком. Между актером и зрителем нет дистанции. Зритель слышит твое дыхание, и ты должен быть максимально достоверен.
Чем вы объясняете нынешнюю популярность камерных постановок на малой сцене?
Эти формы и раньше были, они не новы, просто это нормальный рост организма театра, как и самого артиста. Когда семь лет назад Вологодский ТЮЗ ездил со спектаклем «Кармен» на фестиваль «Золотая маска», мы отметили, что практически все спектакли, выдвинутые на соискание этой премии, были камерными. Вопрос в том, что предлагать зрителю. Либо большое шоу, хорошее, красивое, с огромными затратами на эффекты, на декорации, и там уже актер, по большому счету, сугубо функционален. Либо такие малые камерные формы, когда, как сказал один из моих друзей-психологов, «такое ощущение, что я сижу, а ты работаешь только для меня». Людям хочется искренности.
Камерный театр существует около семи лет и уже выпустил более десятка таких разных, таких ярких и необычных спектаклей. Это работа на износ?
Работа на износ бывает, когда результата нет, а когда результат есть, это работа в удовольствие. Любая работа актера – это обмен энергетикой со зрителем. Когда актер никакой энергетики не вырабатывает, то этого обмена не происходит – вот это действительно работа на износ, халтура. А если ты знаешь, что делаешь и зачем, то работа, наоборот, тебя питает. Кроме того, если актер долго не выходит на сцену, он начинает «провисать» профессионально – это своего рода театральный закон. Актеру необходимо постоянно играть еще и потому, что игра для него – мощный заряд адреналина. Кому-то для этого нужно забраться на гору или прыгнуть со скалы, а актеру достаточно выйти на сцену. После спектакля мне абсолютно хорошо и комфортно – я отдал энергию зрителю, взамен получил энергию от него.
В тех образах, которые вы воплощаете на сцене, для вас есть что-то общее, что-то близкое?
Любой образ ты создаешь из самого себя. Другое дело, что тебя окружает множество самых разных людей, за которыми ты наблюдаешь, что-то срисовываешь, берешь себе на заметку.
Есть у вас какой-то любимый спектакль, любимая роль?
Для меня то, чего мне хотелось в профессии, началось с идеи спектакля «Кыся». Там сконцентрировалось все то, о чем я мечтал, пока был артистом: абсолютная свобода, отсутствие не всегда адекватных партнеров, очень тонкая, мягкая, помогающая режиссура. Я веду зрителя к тому, что мне надо. В результате я и зритель остаемся довольны друг другом.
Расскажите о вашем участии в музыкальном Гаврилинском фестивале.
Литературное наследие Валерия Гаврилина – это, конечно, сказка. Я никогда не думал, что буду в отпуске, в отеле где-то на юге, читать воспоминания, записки, дневники Гаврилина, делать заметки. Все началось с мысли о том, что «надо бы что-то сделать» к Гаврилинскому фестивалю, а закончилось запойным чтением трудов мудрого, прекрасного человека, художника, творца, композитора с прекрасным чувством юмора, с человечным взглядом на многие аспекты современной жизни.
Литературно-музыкальная композиция «Посвящение Гаврилину», которой открылся нынешний фестиваль, вызвала большой интерес у зрителей. Расскажите подробнее о ее замысле.
Замысел был только один – уйти от традиционного концерта с объявлением номеров и выступающих. Сценарий был написан Ириной Богомоловой, артисткой Вологодской филармонии. Мы решили построить все на текстах Гаврилина – без конферансье, без ведущего. Ведущий как бы сам Гаврилин, должны звучать его мысли, его стихи, его размышления о жизни, о музыке, о родине. Это и получилось. Ирина Богомолова очень точно совместила в сценарии музыку и литературные фрагменты, Геннадий Соболев как режиссер точно проставил все акценты. Музыку Гаврилина очень любят все создатели праздничной программы, видимо, поэтому она и удалась. Хотя, если в основе программы творчество хорошего композитора и мудрого человека, испортить ее сложно.
Вы часто выступаете как чтец, ваш репертуар весьма обширен, разнообразен, интересен. Расскажите, пожалуйста, об этой сфере вашей деятельности.
У нас в Саратовском театральном училище был замечательный, гениальный педагог по сценической речи Раиса Степановна Быстрюкова. И она однажды мне сказала: «Я тебе дам то, что тебя всегда спасет и прокормит. Театры могут быть или не быть, ты можешь быть востребованным или невостребованным, режиссеры могут тебя любить или не любить, у тебя могут быть годы простоя и отчаяния. Но я дам тебе то, что всегда будет с тобой, – речь». По окончании училища у меня было уже несколько таких чтецких программ, некоторые из которых, например, по французской поэзии, по Ронсару, до сих пор в моем репертуаре, спустя почти 25 лет. Как-то так получилось, что у меня завязался роман с творчеством Рубцова. Это были 1994-95 годы, я сделал программу, которую высоко оценил Виктор Коротаев. Поэзия Рубцова мне близка. В то же время есть и Есенин, и Пастернак, и Ронсар с Вийоном – мои любимые французские поэты, есть программа по Бродскому, над которой еще предстоит работать, есть Пушкин. Пушкинская программа особая – это мое личное сочинение по материалам доносов на поэта Бенкендорфу, переписке Пушкина с Бенкендорфом и стихам.
Сейчас русская классика снова стала востребованной?
Да, хотя с восприятием классики есть большие проблемы. Я помню серию «Школьная библиотека» – лично у меня она вообще отбила желание читать классиков, и только став взрослым человеком, я пришел к пониманию того, какие это замечательные писатели. Система школьного образования отвратила от классики молодых людей, которые отшатываются от имен Пушкина, Толстого, Островского. Мы как театр прилагаем максимальные усилия к тому, чтобы переломить эту тенденцию. Сейчас, например, репетируем спектакль «Преступление и наказание» по Достоевскому.
Где и когда его можно будет увидеть?
С этим спектаклем мы уже приглашены в Старую Руссу, на фестиваль, посвященный творчеству Достоевского. О премьере в Вологде пока ничего неизвестно. С помещением у нас дела обстоят сложно, а отсутствие помещения – это гибель для театра, который находится на самофинансировании. Поэтому нам необходима помощь в обретении крыши над головой.
В прежнем помещении камерного театра было очень интересное оформление. При удачном стечении обстоятельств вы повторите его в другом месте?
Что-то подобное, естественно, будет. В камерном театре дизайн пространства должен быть прежде всего функциональным. Нам не нужны кулисы и прочие признаки большого театра. Оформление камерной сцены должно быть максимально лаконичным. Потрясающие в этом смысле подарки были вручены всем участникам театрального фестиваля в Бресте – коврики с логотипом фестиваля как постоянное напоминание о том, что изначально театр – это коврик, два актера и зритель.
Ольга Реброва
