Ангелина Евгеньевна Ноздрина окончила Таджикский государственный институт искусств им. М. Турсун-Заде. С третьего курса играла в Душанбинском драматическом театре. С 1991 по 1995 – актриса Оренбургского драматического театра, затем – Красноярского драмтеатра и Омского театра драмы «Галерка». С 2000 года работает в Вологодском драматическом театре. Недавние работы: А. Фредро, «Дамы и гусары» – Оргонова; Ж. Марсан, «Публике смотреть воспрещается» – Габриэль Тристан; Б. Акунин, «Чайка» – Полина Андреевна; Ф. Гарсия Лорка, «Дом Бернарды Альбы» – служанка; А.Островский, «На всякого мудреца довольно простоты» – Мамаева; Р.Тома, «О, эти женщины!» – Огюстина.
Владимир Андреевич Таныгин окончил Саратовское театральное училище им. И.А. Слонова. 17 лет отработал в Душанбинском драмтеатре, затем – в Оренбургском, Красноярском драмтеатрах и Омском театре драмы «Галерка». Вместе с женой с 2000 года работает в Вологодском драматическом театре. Недавние работы: У. Шекспир, «Сон в летнюю ночь» – Эгей, отец Гермии; Б.Рацер, В.Константинов, «Невеста из Имеретии» – Мераб; У.Шекспир, «Макбет» – Росс, шотландский аристократ; Н. Климонтович, «Карамазовы и ад» – Папаша Карамазов; Д.Патрик, «Дорогая Памела» – Сол Бозо.
Расскажите, как вы нашли друг друга.
В.Т.: Искать долго не пришлось, потому что мы работали в одном театре. Было это еще в Душанбе. Вернее, сначала я работал в театре, а Геля еще училась в школе. Я ведь знаю ее чуть ли не с пеленок…
А как возникли чувства? Может быть, в один прекрасный день она поднялась к вам на сцену с букетом шикарных цветов?..
В.Т.: Нет, ничего такого не было. Чувства возникли как-то очень… обыденно. Это не была любовь с первого взгляда. Но в мою память врезался такой момент: Геля однажды при мне вдруг резко провела руками по волосам, и волосы – пышные, густые, красивые – разлетелись в разные стороны блестящим дождем… Это было так красиво – не передать словами! Я просто застыл… И понял: всё. Это – она. Однажды я играл спектакль, а у Гели была репетиция. Мы за сценой шутили, хохмили – и вдруг она говорит: «Подождать тебя?...». И я ответил: «Подожди…» И с тех пор мы не расстаемся. Правда, замуж я ее долго звал – все никак не соглашалась. Сколько раз мимо ЗАГСа ходили, я говорил: «Давай зайдем!» – а она: «В другой раз…» Однажды дошло до смешного. Представьте себе картину: оживленный перекресток, кругом машины – и мы стоим посреди улицы: я ее тяну: «Идем в ЗАГС!» – а она упирается… И все-таки затащил!
И сколько же лет вы вместе?
А.Н.: 23 года… Нашему сыну Максиму – тоже 23.
Расскажите про вашего сына.
А.Н.: Максим – совершенно «театральный» ребенок. У нас в гримёрке он был как дома: приходил после школы, делал уроки, засыпал… И к тому же он четыре года – с 11 до 15 лет – совершенно профессионально работал вместе с нами в Омском драматическом театре. Но когда сын вырос – сказал: «Мне такой судьбы не надо. Я не хочу быть артистом». Мы, конечно, не настаивали, потому что считаем, что выбор в данном вопросе должен быть сделан самостоятельно. Сейчас он живет в Москве, занимается компьютерным дизайном.
Существует мнение, что театральные семьи некрепкие: актеры – люди эмоциональные, увлекающиеся, темпераментные… Ваш брак, получается, опровержение этого?
В.Т.: Полнейшее опровержение.
А.Н.: То, что мы в одной профессии – это, наоборот, нас сближает. «Нормальный» человек не выдержит ритма жизни актера. Это только два артиста могут вместе жить: совершенно другой режим. В актерских семьях готовит ужин и ждет свою «половину» тот, кто не занят сегодня в спектакле.
А как вообще вы распределяете домашние обязанности?
В.Т.: А нет как такового распределения обязанностей. Все просто: делает тот, кто свободен. И продукты покупает, и готовит, и посуду моет, и стирает…
А.Н.: Но, кстати, посуду в нашей семье чаще моют мужчины.
Получается ли оставить рабочие проблемы «вне дома»?
А.Н.: Наверное, нет. То настроение, с которым ты работаешь, всегда приносится в семью. После репетиции или спектакля ты не можешь сразу выйти из этого состояния – идешь «в нем» домой… Вот, кстати, почему еще союз двух артистов крепок: человек без «диагноза артиста» не будет терпеть твои настроения. Пришел домой – отключайся от работы. А у нас не получается «оставить» настроение на работе – несешь домой и радость, и слезы…
В.Т.: Если б я не был артистом, то, конечно, этого не понял бы. Жена пришла домой – готовь ужин, корми мужа… Но я-то понимаю, что, скажем, она сегодня репетировала – и что-то у нее не получается. И не надоедаю с требованиями, а, наоборот, поддерживаю.
А каково смотреть за работой друг друга на сцене? Вы часто заняты в одном спектакле?
В.Т.: Не часто, но бывало. И любовь играли, и супружескую пару… Но на сцене ты понимаешь, что рядом – не жена, а «жена по спектаклю». И отношусь я к ней на сцене не как Владимир Таныгин к Ангелине Ноздриной, а как мой персонаж к ее героине. Хотя иногда приходится включать наш «внесценический» опыт – чтобы как-то более эмоционально передать чувства, чтобы зритель поверил нам… А был один спектакль, в котором нам по роли надо было давать друг другу пощечины – причем не шуточные, а настоящие. В жизни для меня ударить женщину – немыслимо: рука не поднимется. Но в спектакле – так надо по сценарию, так задумал автор. И надо бить – не задумываясь! Один раз я на секунду замер: «Как я ее ударю – это же моя жена?!» И не смог… Тогда режиссер сказал: «Не думай! Она тебя ударила – и ты тут же ей отвечай…»
Давно вы в театре?
В.Т.: В вологодском – 8 лет. А вообще в театре я с 1972 – уже 34 года! А Геля – 28 лет…
Не жалеете, что так сложилась жизнь?
А.Н.: Нет. Я всегда хотела быть актрисой.
В.Т.: А у меня, знаете, как получилось? Я, когда был маленьким, кем только не мечтал быть! Сначала – шофером: мне очень нравилось слово «рессоры». Потом – летчиком, но меня забраковали по зрению. И в физкультурный я пробовал, потому что занимался легкой атлетикой, был чемпионом республики по бегу… Но – не мое это все. А потом по телевизору – тогда еще черно-белому, старенькому – я увидел фильм «Без вины виноватые». Посмотрел, обревелся, и понял, что быть актером – это моя судьба.
В каком сценическом жанре вы ощущаете себя наиболее органично – трагедия, драма, комедия?
В.Т.:«Все жанры хороши, кроме скучного». Когда ты играешь и в простенькой комедии положений, и в серьезных, трагических, сложных вещах, – эта амплитуда и есть проверка тебя как актера. Но вообще трагедии постоянно играть тяжеловато – нужна разрядка.
А.Н.: А с хорошими режиссерами бывает еще и так: ты думаешь, что роль – не твоя, а постановщик просит именно тебя взяться за эту работу. И вдруг ты для самого себя раскрываешься с новой стороны…
В.Т.: А мне очень нравится играть отрицательные роли. Ведь отрицательные герои лучше всего выписаны в пьесе; они самые колоритные, самые запоминающиеся. Однако здесь есть свои минусы: бывает, если хорошо сыграешь отрицательную роль, организаторы предлагают вывести тебя из театра через черный ход: чтобы рассерженные на твоего героя зрители не «подождали» тебя после спектакля…
А.Н.: И я, кстати, тоже к отрицательным ролям отношусь очень положительно! Однажды, когда сын был еще маленький, они с детским садом пришли в театр. А я играла в спектакле Кикимору – мне эта роль безумно нравилась. После спектакля Максим мне устроил выговор: «Тебе же давал режиссер роль Марьи-царевны – ты отказалась; а тут весь детский сад пришел смотреть, а моя мама – Кикимора!»
Ангелина Евгеньевна, вы недавно снялись в серии фильма «Счастливы вместе». Владимир Андреевич тоже пробовал себя на телевидении. Скажите, как вы восприняли эти альтернативные театру виды искусства?
А.Н.: Когда мы жили в Душанбе, рядом была киностудия – нас туда приглашали сниматься, но тогда мне почему-то не хотелось этим заниматься. А недавно пришел момент, когда я поняла, что хочу попробовать себя в кино. И вот удалось - попробовала. Хочу заметить, что кино – это совсем другой вид искусства, нежели театр. Не могу сказать, что я в восторге от сериала «Счастливы вместе». Но это классная проверка себя как артиста – сможешь ли ты вот так, «с гвоздя», только-только сойдя с поезда, работать с полной отдачей. Тебе говорят: «Сделай то-то»; ты делаешь, и у тебя получается. Это проверка твоего профессионализма, если хотите.
В.Т.: А мне позапрошлым летом позвонили и предложили приехать на съемки в Москву, на первый канал, на пять дней – сразу, без проб. Но мы в театре как раз выпускали «Макбета» и я даже не спросил, что за фильм мне предлагают – сразу отказался. Зураб Анзорович, наш художественный руководитель, меня потом очень за это ругал. Но вот с кино у меня как-то не сложилось. Зато у меня сложилось с фотоискусством – я ведь, знаете, «фотомодель»! Меня часто зовут сниматься в разных фотопроектах. Рекламные щиты, плакаты, баннеры, буклеты; страховые компании, реклама медицинских услуг… То я доктора на них изображаю, то банкира, «отошедшего от дел»… Один раз меня пригласили в Казань. Там снимали рекламный ролик для крупного мебельного магазина – нужно было изображать некоего бизнесмена, обставляющего свой новый офис. Мне оплатили дорогу, все расходы. Потом я спросил, почему выбрали именно меня, – не нашлось, что ли, никого поближе? Ребята рассказали, что заказчики изъявили желание: актер должен быть похож на молодого Шона Конери. Среди казанских артистов такого не нашли. Им дали фотографии актеров из московского агентства – они в меня ткнули: «Ну вот же он, Шон Конери!» Им говорят: «Но он в Вологде живет…» А они: «Ну и что? Вызывайте!»
Как вы предпочитаете отдыхать?
А.Н.: Сейчас – сложно сказать… Раньше мы оба любили шить – сядем за швейные машинки друг напротив друга – и шьем. Когда Максим был маленький, Володя постоянно шил ему одежду.
В.Т.: У меня была мечта – купить хорошую швейную машинку. И вот когда мы переехали в Вологду, я «дорвался»: купил швейную, вышивальную машинку, оверлок… Но сейчас уже просто времени на это не хватает…
В вашей семье существуют какие-то традиции?
В.Т.: Вот, например, такая традиция: мы встречаем субботу. Это для нас сакральный день; так повелось еще с того времени, как мы жили в Душанбе и только начали встречаться. А встречались как раз по субботам… Еще так у нас принято: мы, когда встречаемся вечером после работы, не просто целуем друг друга, как во многих семьях принято, а еще и танцуем. Прямо у порога – несколько па медленного танца…
А.Н.: Когда мы накрываем праздничный стол и приглашаем гостей, мы по традиции готовим только национальные таджикские блюда.
Что вы можете пожелать молодым семьям?
В.Т.: Пожелать могу только одно: чтобы они пронесли любовь и уважение друг к другу через всю жизнь. Любовь – это большой труд, большое терпение.
А.Н.: Семья – это тыл, крепость, Дом – именно с большой буквы. И нужно всегда помнить, что сиюминутное – какая-нибудь интрижка, увлечение – не должно разрушить твой Дом. Семью надо беречь!
Владимир, лучшая, на Ваш взгляд, роль супруги?
В.Т.: Еще в Оренбургском театре в спектакле «Эти свободные бабочки» Геля играла очень ревнивую и требовательную маму, которая с трудом отпускает сына «на волю» из-под своей опеки… Дорогого стоит та работа. Посмотрел я этот спектакль и сказал: «Гелька, я за эту роль до гробовой доски тебя буду водкой поить!» Второй раз подобное потрясение я испытал, когда увидел «Дом Бернарды Альбы». За роль в этом спектакле я пообещал ее поить до гробовой доски уже коньяком… Ну, а когда увидел ее в премьере «О, эти женщины!..» – такой я ее вообще никогда не видел, хотя и прожил с ней много лет, – Зураб Анзорович спросил: «Ну, а чем теперь ты будешь ее поить?» И я ответил: «Шампанским!» Это, конечно, в метафорическом смысле. Просто очень уж она хороша в этих ролях.
Ангелина, лучшая, на ваш взгляд, роль супруга?
А.Н.: Тут важен момент неожиданности – когда ты видишь свою «половину» в абсолютно другом качестве. В спектаклях, известных вологодскому зрителю, мне очень нравится Володя в роли папаши Карамазова («Карамазовы и ад») и в роли Сола Бозо в спектакле «Дорогая Памела». Вот эта его роль для меня была полной неожиданностью.
Елена Легчанова
