Михаил Шаромазов: Нам нужна глубина памяти
Директор Кирилло-Белозерского музея-заповедника о реставрации Успенского собора, одного из главных памятников Кирилло-Белозерского монастыря.
Михаил Николаевич, в чем состоит историческая ценность Успенского собора?
Собор был возведен в 1497 году, и это третий Успенский собор на территории монастыря. Первый был построен еще при основателе, Кирилле Белозерском, затем его решили расширить, но расширенный храм в конце XV века сгорел. Храм, построенный в 1497 году, – это первый каменный храм на территории Кирилло-Белозерского монастыря и второй на территории Белозерского края после собора Рождества Богородицы в Ферапонтове, построенного в 1490-м. Успенский собор был возведен артелью ростовских мастеров и является важным звеном для реконструкции ростовской школы зодчества. На сегодняшний день это целый комплекс памятников художественной культуры Древней Руси, сложившийся в течение веков. С момента построения храм стал символом духовной жизни монастыря и неизменным центром его менявшегося архитектурного ансамбля.
Древность собора, а также его расположение на берегу озера наверняка осложняют работы по его сохранению?
На данный момент памятнику ничего не угрожает, хотя, конечно, эти факторы сказывались на его состоянии на протяжении всех пятисот лет. Успенский собор большой, но, в отличие от ферапонтовского, устремленного ввысь, выглядит приземистым, прижатым к земле. Это впечатление складывается из-за того, что собор не имеет подклета – отсюда проблема так называемого подсоса грунтовых вод, из-за чего климат внутри всегда был крайне неблагоприятным, кладка фундамента пропитывалась водой.
Кроме того, в течение столетий на состоянии храма сказывалось и то, что он имел сползание в сторону озера. Эту проблему пытались решить уже XV веке, увеличивая массу конструкции с противоположной стороны, – так появились северная паперть и церкви святого и равноапостольного князя Владимира и Епифания Кипрского, «пристроенные» к собору. Давление на почву изменилось, и сползание к озеру было остановлено. Но возведение церкви Владимира в 1554 году вызвало резкую критику со стороны Ивана Грозного: получилось так, что эта церковь оказалась над погребением сосланного им Воротынского, в то время как над могилой основателя монастыря церкви не было. И в 1586 году монастырю пришлось построить еще один храм – церковь Кирилла – со стороны озера, также связанную с основным объемом Успенского собора. Проблема сползания усугубилась, причем настолько, что в XVIII веке церковь Кирилла разобрали. Но это не спасло ситуацию, потому что стены собора уже треснули и начали расходиться. Тогда в них были сделаны отверстия, в которые вставили металлические пластины, закрепленные специальным образом, и они благодаря своей упругости стали гасить силы распада, действовавшие на собор.
В документах XIX века все упоминания об Успенском соборе сопровождаются констатацией многочисленных проблем этого памятника, среди которых на первом месте высокая влажность внутри собора. Поэтому и службы в последний период, когда монастырь оставался действующим, там проводились крайне редко.
Расскажите об истории реставрации Успенского собора.
Вопрос о реставрации возник еще в 1960-е годы, но тогда начали с реставрации иконостаса. В 1964 году были вынуты из иконостасной рамы первые иконы иконостаса 1497 года, и с этого момента собор закрыли для посетителей. На северную паперть, где сохранились фрески, можно было попасть через церковь Владимира, но в самом храме более полувека никого не было. Конечно, собор изучали реставраторы, в частности Сергей Подъяпольский, который занимался памятниками монастыря с конца 1940-х годов. Но его исследования были направлены на поиск неискаженных форм: он считал необходимым понять, каким собор был на момент постройки. Традиции церковной архитектуры пришли к нам из Византии, а ведь у нас другой климат, другая мера осадков. Поэтому в XVIII веке на многих храмах растесывают оконные проемы, строят четырехскатные кровли взамен позакомарного покрытия. Одно время в реставрации существовала тенденция к воссозданию первоначального облика исторической постройки, но в 1964 году, при принятии Венецианской хартии, профессиональное сообщество реставраторов согласилось с тем, что наслоения разных эпох, привнесенные в архитектуру памятника, должны быть сохранены. Поэтому мы ориентируемся на то, что есть, и не пытаемся восстановить первоначальный вид собора. И хотя исследования Подъяпольского и других реставраторов, проводившиеся вплоть до конца ХХ века, интересны, сегодня их результаты не могут служить для нас практическим руководством.
В 2009 году мы приняли решение считать Успенский собор главным памятником Кирилло-Белозерского монастыря, и он стал центральным объектом реставрации, основная задача которой – дать возможность пользоваться основным объемом здания.
Что уже сделано в ходе этой реставрации?
С самого начала перед нами стояла проблема: в течение многих лет в памятнике велась реставрация фресок, результаты которой буквально сводились на нет ужасным климатом внутри собора. Большую часть года влажность там достигала 90–100 %. Поэтому мы с архитектором Сергеем Куликовым приняли решение проводить работы не так, как это обычно принято. Начали мы не с работ по конструкциям, не с заполнения оконных и дверных проемов – в первую очередь мы сделали в соборе теплые полы. Это дало нам в руки механизм регулирования температурно-влажностного режима. Собор начал просушиваться. С 2010 года внутри уже не было ни инея, ни воды на стенах, а влажность в течение всего года держится на уровне 50 %.
Собору также могла угрожать такая страшная для любого памятника сила, как морозное пучение глинистых оснований: глина, находящаяся в почве, впитывает влагу, затем замерзает и, увеличиваясь в объеме, может разорвать даже каменную кладку толщиной более метра. Так произошло с церковью Введения во время ее строительства. Поэтому из-под фундамента собора были убраны глина и суглинки, а грунтовые воды от него теперь отводит кольцевой дренаж. Раскопы внутри собора, сделанные археологами, были засыпаны щебнем, что также позволяет уменьшить подсос грунтовых вод и благоприятно сказывается на состоянии памятника.
Кроме того, мы впервые провели реставрационные работы на внешних украшениях храма. По нижней части барабана и по самому собору идет пояс из керамических плит, которые при побелке стен всякий раз покрывались дополнительным слоем извести. Сейчас эта известь удалена, и посетители музея могут видеть, как это выглядело первоначально. Это плиты с травным орнаментом, покрытые защитным слоем – ангобом, и поверх ангоба киноварью нанесен рисунок. Снизу, конечно, детали рисунка не видны, но эта розоватая полоса очень оживляет стену.
В 2011 году мы заменили все оконные и дверные проемы в соборе, и теперь он полностью защищен от внешнего воздействия. Сейчас нам важно привести в порядок иконостас и закончить работы на западном фасаде. Надеюсь, что в этом году основной объем работ на соборе будет завершен.
Реставрация часто сопровождается открытиями. Было ли в процессе работы на соборе обнаружено что-то ранее неизвестное?
Здесь мы, как на любом древнем объекте, столкнулись с необходимостью археологических исследований, и их результат оказался для нас во многом неожиданным. В храме обнаружилось более 70 захоронений братии Кирилла. Они располагались ровными рядами, а одно из захоронений почему-то ушло в сторону. Оказалось, что оно упиралось в деревянную постройку, и, по-видимому, это была часовня, стоявшая над могилой Кирилла. Позднее при исследованиях территории около южной стены и в церкви Кирилла мы нашли другие стены этой часовни и таким образом установили ее точное расположение.
Кроме того, когда мы делали раскоп в церкви, мы нашли угловую часть венца деревянного храма, в свое время стоявшего на территории, которую сейчас занимает Успенский собор: угол этого храма отстоит на 15 метров от часовни над могилой Кирилла. Выяснилось, почему у нас нет никаких сведений о том, что в пожаре второго Успенского собора пострадала могила Кирилла – в то время она была на расстоянии.
Таким образом, в результате этих археологических исследований у нас появилась новая информация об истории монастыря, об особенностях совершавшихся здесь погребальных обрядов.
Как идет реставрация фресок собора?
В Кирилло-Белозерском монастыре большое количество наружных фресок – это святые врата с самым крупным на севере монументальным комплексом и небольшие композиции на внешних стенах Успенского собора, церкви Преображения и ряда других построек. Но Успенский собор – это единственный храм в Кириллове, который расписан изнутри.
На сегодняшний день проведена реставрация фресок в барабане собора. К моменту начала работ барабан с южной стороны имел такое разрушение кладки, что стена впитывала воду, как губка, и фреска внутри тоже стала разрушаться. Поэтому в первую очередь была вычинена кладка, а затем укреплена живопись. Работы в барабане вела бригада московских реставраторов Дмитрия Черемисина и Владимира Сарабьянова, входящая в состав Межобластного научно-реставрационного художественного управления Министерства культуры России. Надеюсь, во второй половине июня этого года наши посетители увидят эти фрески.
Продолжающаяся реставрация позволит открыть Успенский собор для посетителей?
Реставрация стенописи собора в полном объеме – это дело будущего, но это работы, которые мы будем вести, открыв собор для посетителей: на отдельных участках будут стоять леса, а все остальное будет доступно для осмотра. Раньше памятники на время реставрации полностью закрывали – так было, например, в Ферапонтове, притом, что реально работы там шли всего сорок дней в сезон. А сейчас, когда работы ведутся, памятники не закрываются для посещения. В Венеции я видел памятник, в котором открыта только одна ранняя работа Тициана, все остальное в лесах, но при этом даже цена билета оставлена прежней, ведь реставрационные работы – это всегда огромные затраты.
В соборе в свое время был иконостас, имеющий огромную художественную ценность. Будет ли он восстановлен в процессе реставрации?
В первой половине ХХ века лучшие иконы, сохранившиеся на нашей земле, оказались в центральных музеях. У нас выросло уже не одно поколение, которое не знает ни образа основателя монастыря, ни икон, которые стояли в местном ряду и к которым прикладывались наши предки. Конечно, пред нами стояла задача восстановить иконостас. Но проблема в том, что иконы из него находятся в собраниях трех музеев: в нашем музее-заповеднике, в Русском музее и в Третьяковской галерее. Они были отреставрированы и, следовательно, потеряли те слои, которые защищали их от разного рода воздействий. Даже если бы все они вернулись к нам, их уже нельзя выставить в соборе. Поэтому иконы для соборного иконостаса сканированы и при помощи цифровых технологий воспроизведены на деревянной основе, причем качество воспроизведения таково, что создается впечатление общения с подлинником. Теперь мы ждем, как отреагируют на новый иконостас представители церкви и верующие. Но в любом случае теперь можно будет увидеть, как он выглядел: уже укреплены резьба и позолота, а к лету в раму будут поставлены иконы. Сейчас в Вологодском филиале Всероссийского художественного научно-реставрационного центра имени академика Грабаря завершается реставрация паникадила, которое висело в соборе.
В храме планируются богослужения – когда они будут проходить?
По согласованию с епархией первое богослужение в соборе мы планируем совершить 22 июня – в день памяти Кирилла Белозерского. Существует договоренность о том, что мы будем совершать как минимум два богослужения в год – 22 июня и 28 августа. В этом году празднуется 500-летие обретения мощей преподобного Мартиниана Белозерского, и Губернатор области Олег Кувшинников пригласил патриарха Московского и всея Руси Кирилла на юбилейные мероприятия. Но церковь Мартиниана в Ферапонтовом монастыре невелика, и было решено, что богослужение в случае приезда патриарха будет проходить в Успенском соборе Кирилло-Белозерского монастыря 20 октября этого года.
Моя принципиальная позиция такова: музей не должен становиться некоей преградой между памятниками и верующими. И в то же время мы обязаны сохранить то, что имеем, как объекты культурного наследия. Поэтому нам хочется найти золотую середину, чтобы и паломникам, и туристам в монастыре было одинаково удобно, чтобы и те, и другие могли получать от общения с этими памятниками то, что они хотят. У меня была очень интересная беседа с владыкой Максимилианом, и он сказал, что сохранение памятников – общая задача музея и епархии. Если мы будем сотрудничать, а не противостоять друг другу, то она будет решаться успешно.
Работы на соборе ведет ООО «Электра» – каких принципов реставрации придерживаются специалисты этой фирмы? Удовлетворены ли вы их работой?
В своей жизни я дважды столкнулся с реставраторами, которые так досконально и критически изучают проект, предложенный архитектором. Первый раз это случилось, когда я начал работать в Ферапонтове. По проекту нужно было сделать дверные проемы из трапезной палаты в церковь Благовещения. И вот простой каменщик несколько дней стоял, смотрел на стену и на проект, потому что видел несоответствия. В итоге он убедил архитектора переделать проект, так как в нем была допущена ошибка. Точно так же работают руководитель ООО «Электра» Константин Смирнов и его коллеги. Если в проекте есть темное место, то они не успокоятся до тех пор, пока не решат для себя эту проблему. Сейчас, к сожалению, многие проекты делаются с применением компьютерных программ, которые многое унифицируют – легче ведь нарисовать ровную линию, чем реальную поверхность стены. У руководства «Электры» такое не проходит, потому что они очень тщательно изучают объект, на котором работают. ООО «Электра» – наш постоянный партнер, и думаю, что это сейчас одна из самых профессиональных и хорошо подготовленных реставрационных фирм, работающих на территории области.
В 2012 году начала работу комиссия по увековечению памяти князя Михаила Воротынского, похороненного в свое время на территории монастыря. Как вы относитесь к этой инициативе?
На территории монастыря похоронен не только сам Воротынский – здесь находятся семь захоронений представителей этого рода. По останкам были сделаны реконструкции внешнего облика шести из них, исключая самого Михаила Ивановича, так как лицевая часть его черепа не сохранилась. Теперь мы знаем, как выглядели представители этого рода, среди которых много людей, известных в истории страны и в истории Кирилло-Белозерского монастыря.
Что касается увековечения памяти Воротынского, то, на мой взгляд, инициативы подобного рода всегда должны поддерживаться. К сожалению, мы настолько слабо знакомы с историей нашей страны, что любой повод узнать что-то новое нужно приветствовать. На прошедших у нас недавно очередных Кирилловских чтениях один школьник прочитал доклад «Михаил Иванович Воротынский – герой России». Появление подобного рода тем говорит о том, что у нас появляется глубина исторической памяти, а это очень важно.
Беседовала Светлана Гришина
Фотографии предоставлены ФГБУК «Кирилло-Белозерский историко-архитектурный
и художественный музей-заповедник»
