Идея пригласить известного ученого выступить в Вологде с лекциями о современной антропологии принадлежит вологодскому Киноклубу Федотово – сообществу интеллектуалов, следящих за последними новостями науки. Практикуя опыты с научно-популярными лекциями, Клуб решил попытаться возродить бытовавшую в Вологде в начале ХХ века традицию проведения публичных лекций специалистов разных отраслей знания.

Первым шагом на этом пути стало приглашение антрополога Станислава Дробышевского, одного из лучших популяризаторов научного мировоззрения в России. Он кандидат биологических наук, доцент кафедры антропологии биофака МГУ, научный редактор портала antropogenez.ru. В середине августа ученый побывал в Вологде, посетил археологические раскопки и даже дал небольшое интервью. Надеемся, оно заинтересует тех наших читателей, чьи интеллектуальные предпочтения не ограничиваются сугубо гуманитарными темами.

Антрополог Станислав Дробышевский. Фото vk.com/antropogenez_ru

Станислав Владимирович, как сегодня обстоят дела с популяризацией науки? Известно, что в СССР она являлась элементом государственной политики и была организована на высоком уровне. Какие новые формы популяризации появились за последнее время?

На государственном уровне сейчас популяризации науки практически нет. Единственное исключение – деятельность музеев и библиотек, они обычно государственные, но и там многое держится на энтузиастах. Конечно, есть еще образовательный центр «Сириус», но он такой один. Так что нынче эта область целиком и полностью в руках самих людей. Технически возможности, конечно, огромные: музейные экспозиции, передвижные выставки, лектории разных видов, даже выступления в барах-ресторанах, интернет-сайты, мультфильмы, соцсети. Но организовать процесс – только своими руками, и тут уж кто как может. Организаторы ищут спонсоров, вкладывают личные средства, собирают деньги в интернете, продают билеты, иногда заявляются на гранты. Конечно, это почти не окупается, бизнеса тут не сделаешь.

Подход к популяризации по сравнению с прошлыми временами принципиально не поменялся. Были фильмы в кинотеатре и по телевизору – стали в интернете, были лекции с бумажными плакатами – стали с электронными презентациями. Главное-то – человек, который доносит знания, а суть человека не поменялась никак.

Как вы относитесь к гибридным научно-художественным практикам? Есть ли сегодня какие-то интересные art-science проекты, использующие данные физической антропологии?

Попытки такие были, но удачных я, если честно, не помню. На мой взгляд, в смешении науки и искусства мало смысла – всё же цели у них сильно разные. И художники почти никогда не стремятся к научности, получается каша, в которой посетители не могут разобраться – что здесь про науку, а что про искусство. Единственное исключение – выставка Сергея Белого в Зачатьевской башне в Нижнем Новгороде. Сергей сумел соединить художественный подход и рассказ о прошлом: на основе научных данных он реконструирует оружие и бытовые предметы каменного века. Но других таких примеров я не знаю. В принципе, сюда можно было бы отнести научно-популярные мультфильмы о происхождении человека Юрия Ширяева и Сергея Кривоплясова, но они, хоть и являются искусством, всё-таки не про искусство, а именно про науку.

Лекция Станислава Дробышевского в Вологде. Фото предоставлено Ниной Смелковой

Есть ли сегодня у антропологии какое-то практическое применение? И какие могут появиться в будущем?

Эргономика не зависит от экономики. Руки-ноги-пропорции от капитализма у нас не стали безразмерными и беспорядочными. Другое дело, что современный бизнес не знает о науке и обычно не склонен учитывать научные данные (из последнего я знаю только разработку некого убер-стула одной фирмой, заказавшей исследование у нас на кафедре). Так что эргономика по идее должна бы и сейчас быть востребована, ан нет. Но есть и другие практические области: медицинская антропология, ауксология (раздел антропологии, изучающий процесс роста – прим.ред.), геронтология, спортивная антропология.

Более чем практические – идеологическая составляющая антропогенеза и расоведения, на жизнь людей они могут повлиять ещё как. Вот когда их нет – тогда наступает беда, так как в обществе не остается людей, обладающих реальными знаниями, а на пустом месте расцветают фрики.

Может ли, на ваш взгляд, один и тот же человек совмещать занятия научной антропологией и теистическое мировоззрение?

Может, и я таких даже знаю, но с одной оговоркой: у такого человека наука и религия должны находиться в голове раздельно и не пересекаться на практике. Не очень понимаю, как людям удается сочетать взаимоисключающие вещи, но что такое бывает – это факт. Но если человек начинает руководствоваться религиозными мотивами в научной деятельности, то тут наука и кончается. А в религии научными методами пользоваться невозможно по определению религии. Конечно, всегда такие люди будут под «подозрением»: если он в принципе во что-то готов верить без доказательств, то какова гарантия, что в науке он тоже не верит, а доказывает? Но, повторюсь, на практике такие люди бывают.

Лекция Станислава Дробышевского, 2019 год. Фото vk.com/rostov_nauka_pro

История изучения антропогенеза является одновременно историей свободомыслия. Есть ли такие страны, в которых сегодня антропология находится под запретом?

Чтобы прямо под запретом, такого я не знаю, но в большинстве стран мира антропологов нет в принципе даже без всяких запретов. В ряде случаев есть ограничения на отдельные области антропологии: изучение антропогенеза невозможно в ультрарелигиозных мусульманских странах, расоведение под запретом в Западной Европе и США. Там имеет значение именно идеология, а не наука, это напоминает лысенковские гонения на генетику в СССР.

Бывают удивительные эффекты. Например, в США, Франции и Германии измерять черепа питекантропов и неандертальцев – это нормально, а черепа древних сапиенсов – уже нет, а уж делать выводы по измерениям и сравнениям черепов сапиенсов почти совсем нельзя, так как тут неизбежно появляются выходы на расоведение, а это – ай-ай-ай! В итоге огромный пласт информации остается неразработанным. А вот генетику из тех же костей выделять и сравнивать можно, причем на практике это часто делается на методологическом уровне конца XIX – начала XX века, то есть совершенно топорно-типологически, например, с жесткой связкой лингвистики и биологии, этноса и популяции. Бесперспективность и ошибочность такого подхода классические антропологи осознали уже в середине XX века.

В XIX веке, пребывая на Вологодчине в ссылке, антропологией занимался Пётр Лавров. А вам знакомы антропологические труды, написанные в тюрьмах и в ссылках?

Ссыльные писали обычно труды по этнографии, иногда по конституциональной антропологии, а я эти области знаю плохо. И это было слишком давно, с тех пор неизмеримо больше материала появилось в советские времена – собранного по строгим методикам, в огромных количествах и очень профессионально. Так что антропологические работы XIX века обычно имеют лишь историческое значение. Вот в этнографии они гораздо важнее, так как образ жизни многих народов изменился полностью, теперь таких материалов просто в принципе не собрать.

Станислав Дробышевский. Фото vk.com/antropogenez_ru

Как оценивается в современной научной литературе роль труда в антропогенезе? И не является ли антропосоциогенез более точной категорией, описывающей процесс становления человека?

Трудовая деятельность появилась 2,6 миллиона лет назад, а антропогенез уже шел задолго до этого момента. Да и труд, возникнув, далеко не всё в нас определял. Так что труду уделяется должное внимание, но преувеличивать его роль тоже не стоит. Социогенез же – это и вовсе не про труд, а про социум, где труд, конечно, является важной составляющей, но далеко не единственной. В итоге антропосоциогенез – это часть антропогенеза.

На Русском Севере до начала ХХ века фиксировались рудименты первобытных форм отношений между полами, например, в виде отголосков оргиастических праздников. А с точки зрения эволюции, какой брак выгоднее для нашего вида – групповой или индивидуальный?

Это элементарно проверяется наблюдением за демографией разных групп. Практика показывает, что группового брака в чистом виде не было никогда, его нет даже у обезьян. А варианты индивидуального зависят от конкретных условий. В реальности чаще встречается серийная моногамия или последовательная полигамия, когда партнеры объединяются в пару на относительно короткий период времени и в течение жизни образуют несколько таких пар.

По сравнению с достижениями культуры, расовые признаки человека играют гораздо меньшую роль в деле приспособления к условиям жизни. Сегодня также утрачивается связка «раса – ареал». Движется ли человечество в направлении одной общепланетарной расы?

Теоретически да, но историю, географию и условия среды всё же никто не отменял. Чтобы все смешались в одну однородную расу, надо, чтобы условия на всей планете были строго одинаковыми и чтобы вероятность брака с любым представителем противоположного пола, принадлежащим другой расе, была равновероятной. Для этого нужно отсутствие всех преград и идеальный транспорт, моментально перемещающий человека в любую точку мира. И чтобы это всё работало несколько тысяч лет. Не представляю, как бы это могло быть реализовано.

Станислав Дробышевский в Вологде на месте проведения археологических раскопок. Фото предоставлено Ниной Смелковой

И напоследок – вопрос о Вологде. Вы читаете лекции в самых разных городах, но часто кроме аэропорта и аудитории мало что удается увидеть. Но всё-таки – как вам Вологда? Что запомните после пребывания здесь?

Действительно, обычно я сам прошу организаторов ужать мое пребывание в их городе до минимума, так как у меня идет вечная гонка – лекции, лекции, лекции. Но сейчас лето, так что была возможность в Вологде погостить чуть подольше – аж целых два дня. Конечно, всё запомнится, что видел: центр, Архиерейское подворье, виртуальные границы былого кремля, остатки вала и рва, колокольня, колокольный звон. Всем, кто водил меня по этим местам, всё показывал и объяснял – огромнейшее спасибо!

Добавим, что Станислав Дробышевский – автор ряда учебных пособий для студентов и научных монографий. Некоторое время назад через сервис краудфандинга прошел сбор на книги Дробышевского для библиотек Вологодской области. Сбор успешно завершился, книги закуплены и скоро будут распределены между теми библиотеками Вологодской области, которые пожелали принять участие в проводившейся весной репост-эстафете.

Текст интервью предоставлен сообществом «Киноклуб Федотово»