Михаил Приёмышев – средовой архитектор, дизайнер, постоянный руководитель архитектурных воркшопов и эксперт в области проектирования общественных пространств. В 2014 и 2015 годах Михаил был одним из организаторов фестивалей «Курбанистика» в Вологде, а сейчас участвует в проекте «Городская мастерская», который реализуется в разных городах России. Беседуем с ним о новом творческом проекте, недавно представленном в США, об участии в российских фестивалях архитектуры и о значимости рефлексии.
Михаил, расскажите о выставочном проекте в Сан-Франциско – в чем его главная идея?
Мы с художником Натальей Львовой представили этот проект месяц назад: построили свою «церковь» внутри настоящей церкви. Это объемная история, в которую ты можешь зайти и обновиться. Название проекта – «Новая религия», и он посвящен рефлексии на тему того, как современные бренды заменяют человеку определенные чувства, связанные с верой во что-то. Фактически новая религия – это жажда обновлений, молитва о том, чтобы ты был всегда в тренде, чтобы у тебя всё было самое новое и последнее, а когда ты хочешь узнать что-то, то обращаешься не к Библии, а к интернету. Мы заполнили витражи церкви «ликами» современных брендов: Google, Facebook, Apple. В течение этого месяца все жители и гости Сан-Франциско могут увидеть эту нашу инсталляцию, а сейчас мы ведем диалог с департаментом общественных пространств города Пало-Алто, чтобы ее выставили в городской среде.
В чем главные черты «религии нового времени»?
На мой взгляд, религия – это определенное мировоззрение, и у каждого человека есть своя внутренняя религия. Каждый день ты совершаешь «обряды» и «молитвы», даже если ты не фиксируешь это: чистишь зубы, проверяешь страничку в соцсетях, идешь в кофейню выпить кофе, даже если тебе он не нравится. Новая религия – это новый, но неосознанный обряд. Фактически, религия – это исповедь. Аксиома: если ты религиозен, ты в каком-то смысле безгрешен. И сейчас, если ты в тренде, ты можешь в каком-то смысле считать себя безгрешным. Я тоже следую этим правилам и вовлечен в эту же парадигму. Этот проект – первый шаг через сарказм в искусстве создать ступень, на которую можно опереться и подумать: неужели я создан только для того, чтобы опираться на современную мифологию?
В июле в Архангельской области прошел фестиваль «PRO будущее Пинежья» – почему ваша площадка на фестивале называлась «Архитектура пространства»?
Пространство – это всего лишь часть архитектуры. У нее есть и другие составляющие, одна из них – люди. Потому что человек не просто мера вещей, фактически это смысл пространства. Если мы создаем архитектуру без привязки к действительности, к какому-то вызову, к культуре и цивилизации – это безмасштабный арт. В этом тоже есть свой плюс, но об этом в другой раз.
Фестиваль на Пинежье мы создавали в течение года вместе с активистами и школьниками, которым сейчас 15–17 лет. Их впечатлил факт, что архитектура – это вообще не про здания и не только про форму, а еще и про коммуникацию. В этот момент их начало переворачивать от мысли, что они могут стать архитекторами буквально через каких-то несколько действий: сделать скетчи, сгенерировать сценарии, протестировать все в реальном масштабе и материале. Для меня такой опыт передачи компетенций уже не новый, но на Пинежье он стал очень знаковым: видимо я почувствовал, что должен переродиться во что-то другое, отдал семена своего опыта вот этим ребятам, они их взяли и реально стали проращивать.
Вы довольны результатом фестиваля?
У всех были разные цели. Когда мы устраиваем мастерскую или фестиваль, всегда спрашиваем участников, какие у каждого целеполагания. Кто-то хочет познакомиться с большим количеством людей, кто-то хочет реализовать свою мечту, кто-то проживает свой первый творческий или кураторский опыт. Кто-то хочет научиться новому, а кому-то просто скучно на уроках. Моя цель была – передать сложную компетенцию архитектора тире философа, и думаю, мне это удалось. Плюс со мной на фестивале были и другие эксперты: журналисты, режиссеры, видеооператоры. И глядя на общую активность в соцсетях, я вижу, как школьники достраивают объекты, выкладывают фотографии с абстрактными надписями, выпускают видеорепортажи. А еще пишут рефлексию, а рефлексия – это обратная связь с тем опытом, который они получили, что им понравилось и, наоборот, что они хотели бы изменить или привнести. Для меня рефлексия – это всегда показатель роста в глубину.
Где больше возможностей для творчества – в регионах или в мегаполисах?
Отталкиваясь от личного опыта: я построил профессиональную карьеру в Вологде. При этом у меня были регулярные выезды за границу. Например, я два года преподавал в Китае, часто ездил в путешествия. Здесь, в Вологде, делал проекты не про ту культуру, которая за рубежом, а про свою. Мне кажется, что смысл путешествия – это возвращение. Когда ты возвращаешься, ты лучше чувствуешь смысл территории, на которой ты жил всё это время, и людям, которые хотят лучше реализоваться на своей территории, необходимы выезды. Мне недавно задавали вопросы: зачем вы делаете проекты в моногородах, провинциях, ведь там люди не такие образованные и продвинутые. Я всегда отвечаю, что у меня нет деления на людей из провинции и столицы. На мой взгляд, в любом человеке есть глубина, которая еще не проявлена – скрытый потенциал. Когда ты приезжаешь в какую-то деревню и разговариваешь с людьми, ты больше сам меняешься, чем когда приезжаешь в Москву и опять слышишь бесконечный хайп про урбанистику, велодорожки и т. д.
Что бы вы пожелали тем, кто хотел бы связать жизнь с архитектурой и в целом с творчеством?
Я бы пожелал познания. Познание – это путешествие в глубину, и тебе самому решать, насколько глубоко ты готов погрузиться и как долго ты готов задерживать дыхание. Можешь смотреть на фасады и изучать композицию (и стать в этом профессионалом). С другой стороны, ты можешь изучать мифологию и вещи, связанные с культурными кодами разных цивилизаций. Или даже глубже – ты можешь заниматься мировоззренческим вопросом. Я желаю не бояться задерживать дыхание, но при этом всё время чувствовать, насколько тебе комфортно. Не равняться на кого-то и найти собственную глубину.
Выходить из зоны комфорта важно?
Конечно, важно, но у меня есть мнение, что нас вывели из зоны комфорта еще в детстве, в детских садиках и школах. И мне кажется, что нам, наоборот, нужно вернуться в зону комфорта. Заводская и советская идеология, о которой много говорит мой коллега урбанист Свят Мурунов, вывела нас из зоны комфорта, и мы не те, кто мы изначально по своей природе. Человек – это часть эволюции и постоянное возрождение. А вообще я стараюсь избегать слова «зона», так что скорее «место комфорта».
Когда ты начинаешь разговор с собой, рефлексию на тему «кто ты», ты понимаешь, что модели и слова, которые тебе дали в школе, не свойственны природе человека. Сейчас в нашем бюро UrbanApp есть проект «Городская мастерская», главная ценность которого – поток. Поток – состояние, в котором ты можешь транслировать действия, решения и сценарии, которые чувствуешь здесь и сейчас. Не то, что запрограммировано и должно понравиться всем, а то, что нравится тебе. Поэтому в мастерских мы спрашиваем людей, «как ты чувствуешь?», а не «как дела?».
У вас есть кумир в творчестве?
Наверное, время кумиров прошло. Но есть люди, которых я уважаю как профессионалов среди дизайнеров, архитекторов и музыкантов. В кино это Андрей Тарковский, потому что он бескомпромиссный. Тарковский вдохновляет режиссурой, умением держать операторскую работу. Но я его фильмы смотрю примерно раз в три года – мне хватает этого концентрата надолго. И второй режиссер – это Дэвид Линч, который вдохновил поступком снять последний сезон «Твин Пикс» через двадцать лет после начала. Тогда я понял, что двадцать лет – это не срок для творчества, чтобы сделать последний штрих. Так и в архитектуре, меня цепляют архитекторы с глубиной: Бродский, Стивен Холл. Они работают с феноменологией, то есть говорят не про форму, а про чувства, которые возникают, когда ты попадаешь в определенное пространство. Ты можешь чувствовать раскаяние или грусть, радость, экстаз, желание сделать что-то. Мне нравятся эти провокаторы эмоций. Ну, и раз уж мы так глубоко зашли, давай добавим сюда еще Василия Белова, его книгу «Лад» – там всё про цикличность и глубину русского быта. Когда читаешь, понимаешь, почему крестьянин мог вдохновляться из года в год одним и тем же.
Что самое трудное в вашем творческом пути?
Я не могу сказать, что я нашел свой творческий путь. Год назад я испытывал терзания из-за того, что занимаюсь очень разными направлениями в искусстве: архитектура, дизайн, каллиграфия, музыка... Я переживал, считая, что профессионал должен всегда бить в одну точку. У меня же получается продвигаться, когда я делаю зацепки в разных направлениях, и я, как паук, ползу, хватаясь за разные искусства. После поездки в Калифорнию я четко осознал: что-то проходит. Хочется оставить здесь важное – мировоззрение и философию, которую смогут в будущем прочесть или отсканировать, увидеть и сравнить со своими мыслями там, но здесь и сейчас.
Никита Трушков, студент 3 курса ВоГУ