В летнем номере электронного журнала «Сфера» мы беседовали с биологом Андреем Чхобадзе, научным сотрудником лаборатории биоразнообразия Вологодского университета, о вологодских усадебных парках. Этот феномен культуры прошлого настолько интересен, что нам захотелось углубиться в эту тему дальше – и мы (в составе «десанта» Вологодского отделения Русского географического общества) отправились в путешествие в Усть-Кубинский район, в усадебный парк Межаковых в селе Никольском – одно из самых грандиозных дворянских родовых гнезд на территории бывшей Вологодской губернии. Прогулка по парку в сопровождении ученого-ботаника – что еще может дать более полное представление о природной и культурной подоплеке этого явления?
Село Никольское стало родовой вотчиной дворян Межаковых в начале XVII века: Филат Межаков, участвовавший в освобождении Москвы от польско-литовских войск, получил его в награду за службу. Спустя столетие Межаковы стали одной из самых богатых вологодских дворянских фамилий. Барский дом-дворец представлял собой образец провинциальной роскоши: в доме была 41 комната и огромная бальная зала с зеркальными стенами и окнами пятиметровой высоты. Знаменит был и английский парк, разбитый на территории усадьбы в последней четверти XVIII века при Александре Михайловиче Межакове. Насыпные холмы, искусственный остров, система прудов, гроты, рвы и валы, а также уникальные зеленые насаждения делали это место необыкновенным. Представители разных поколений Межаковых оставили заметный след в истории Вологодчины: среди них были предводители дворянства Вологодской губернии, краеведы, ученые-естествоиспытатели. Среди друзей семьи был будущий философ с мировым именем Николай Данилевский, некоторое время отбывавший ссылку в этих краях и впоследствии женившийся на дочери Александра Павловича Межакова. Межаковы жили интеллектуальными интересами: ими была собрана богатейшая коллекция картин русских и зарубежных мастеров и библиотека, часть которой в послереволюционные годы наравне с библиотеками других дворянских усадеб послужила основой для создания Вологодской областной библиотеки.
После революции барский дом усадьбы Межаковых был разграблен, а в 1930 году сгорел. Парк охранялся от вырубки, однако без должного ухода пришел в запустение. В 1960 году Никольский парк получил статус объекта культурного наследия регионального значения, а в 1963-м – статус особо охраняемой природной территории регионального значения. Восстановление парка началось в 1980-е годы силами местных энтузиастов. Сегодня уход за этой территорией осуществляет учреждение культуры «Никольский парк», созданное в 1992 году, – филиал Усть-Кубинского районного краеведческого музея. Состояние зеленых насаждений с 90-х годов прошлого века регулярно оценивалось сотрудниками кафедры ботаники Вологодского государственного педагогического университета, проводился экологический мониторинг парка. Сейчас он, конечно, выглядит совершенно по-другому, нежели при Межаковых, но по-прежнему представляет собой ценное наследие культуры прошлого и интереснейший природный объект. Андрей Чхобадзе ведет нас по парку, рассказывая о его прошлом и настоящем и размышляя о будущем.
Никольский парк занимает территорию 10,2 га – для паркового массива это довольно много, а изначально он был еще больше – около 16 га. Парк считается ярким примером английского, или пейзажного, парка, имитирующего естественную природную среду, однако создавался он в смешанном стиле, с чередованием регулярных и пейзажных участков. Для создания древесных композиций использовано порядка 50 древесных пород и кустарников. О происхождении посадочного материала достоверных данных нет, зато существует много легенд. Из старых краеведческих источников известно, что Межаковы проводили опыты по интродукции: пытались акклиматизировать здесь экзотические растения, даже устроили ананасовую и виноградную теплицы, а для ухода за парком в 1808 году выписали из Петербурга садовника-европейца Иоганна Ренненберга. Но что касается деревьев, основу парка составляют типичные для нашей местности породы, и, скорее всего, посадочный материал был в основном вологодский. Конечно, были и не местные экземпляры – что-то действительно покупалось в других городах, саженцы и семена привозили из путешествий сами Межаковы и известный философ и естествоиспытатель Николай Данилевский, одно время серьезно занимавшийся ботаникой в вологодской ссылке, – однако привозной материал не был массовым и не определял облик парка в целом.
Из широколиственных пород в парке высаживались прежде всего липа, дуб, клен, вяз шершавый и вяз гладкий. Кроме этого, в посадках присутствовали тополя, причем необычные: тополь чёрный, корейский, берлинский, канадский и бальзамический. К сожалению, почти все они утрачены из-за возраста – это деревья с короткой жизнью, обычно живущие не больше 200 лет. От подсадок в советское время в парке сохранился тополь душистый – довольно красивое дерево, но с возрастом оно приобретает неряшливый вид. Из хвойных пород активно использовалась лиственница европейская, которая в диком виде у нас не растет. Пять лиственниц, посаженные квадратом в условной начальной части парка, – оригинальные, им больше 200 лет. Также здесь росла сосна сибирская – у нас ее часто называют кедром. В посадках присутствовали и привычные нам сосна обыкновенная, или лесная, и ель европейская, было несколько пихт сибирских, но последние, скорее всего, утрачены. В парке во множестве высаживались различные декоративные кустарники, вероятнее всего, спиреи и шиповники. Они-то и придавали посадкам необычный вид, в результате чего местные крестьяне, глядя на парк издалека, воспринимали его как экзотику. На самом деле парк, являясь местом романтическим, воплощением некоей идиллии, организован был вполне рационально, и в основе лежал экономический расчет и продуманная логистика, а не абстрактные рассуждения о красоте. Привозить саженцы из Петербурга было непозволительно дорого, и даже приглашенные садовники старались искать материал где-то рядом.
При создании Никольского парка был сильно изменен естественный рельеф: на ровном месте насыпаны холмы, устроены гроты и пруды, русло реки закольцовано, в результате чего образовался искусственный остров, на котором под сенью деревьев была устроена танцевальная площадка, освещенная фонарями. Естественно, это требовало огромных материальных и человеческих ресурсов, и Межаковы – очень состоятельные помещики, владеющие двумя тысячами крепостных – не жалели ни денег, ни крестьянского труда, когда речь шла о такой статусной вещи, как усадебный парк. Но парк мало создать – его нужно содержать, это в любом случае очень накладно, а в отсутствие бесплатной рабочей силы практически невозможно. С этой рабочей силой не церемонились: создатель парка сурово наказывал крестьян за любую провинность и в конце концов был убит ими… Забегая вперед, можно сказать, что именно то, что в основе экономики усадебных парков было использование труда крепостных, и предопределило в конечном итоге их судьбу в ХХ веке.
Вообще все культурные посадки поддерживаются только тщательным уходом, и чем менее характерен вид для конкретной местности, тем быстрее он исчезнет без заботы садовника. Выживают только виды с агрессивной биологией, в Никольском парке есть такой пример – кустарник рябинник рябинолистный: он декоративен, красиво цветет, но очень быстро разрастается за счет длинных корней и подавляет другие породы. При Межаковых рябинника здесь не было – его подсадили местные энтузиасты в советское время, без консультации с ботаниками. Парковые кустарники, кстати, хуже деревьев переживают периоды лихолетья. В Никольском парке, как нам известно, изначально росли сортовые жимолости, шиповники и спиреи – сегодня ничего этого практически нет. О декоративных травянистых растениях, произраставших в парке, можно судить только по аналогии с парками городскими, от которых сохранились единичные фотографии. Вероятно, это были космея, георгины, пионы, колокольчики широколистный и крапиволистный, телекия прекрасная – одно из любимых растений вологодских помещиков, кстати, в Никольском парке оно сохранилось.
Что происходит с парком, когда он лишается должного ухода? Всё привозное постепенно вытесняется местными породами, размножающимися самосевом: рябиной, ивами, ольхой, черемухой. Никольский парк имеет большую площадь, обиходить которую в современных условиях нереально, поэтому выкашивается лишь его парадная часть; здесь произведена подсадка лип, а остальная территория развивается по своим, природным законам. Парковое сообщество уже много десятилетий замещается на лес – в данном случае на лес со смешанным породным составом и крупнотравьем, трудно проходимый, влажный и эстетически не очень привлекательный. Но это ценный научный объект с точки зрения биоразнообразия. Парк находится в зоне, где практически отсутствует промышленное загрязнение воздуха – в этом можно убедиться, глядя на стволы старых деревьев: они покрыты кустистыми лишайниками, которые являются индикаторами чистоты воздуха. Часть лишайников, которые здесь встречаются, это виды редкие, занесенные в Красную книгу Вологодской области.
Вопрос о будущем Никольского парка – и усадебных парков вообще – это вопрос трезвого анализа сложившейся ситуации. Никольский парк сегодня имеет целых два охранных статуса – это и объект культурного наследия регионального значения «Усадебный парк, XIX в.» и особо охраняемая природная территория регионального значения – памятник природы «Старый парк». Как ни странно, это не дает ему преимуществ, скорее наоборот. Как объект культурного наследия парк нуждается в реконструкции, но это повлечет за собой уничтожение популяций редких видов растений, которые составляют его ценность как ООПТ.
Думая о том, что будет с парком через несколько десятков лет и каковы его перспективы в природоохранном, культурном и туристическом плане, надо прежде всего ответить на два вопроса: в каком качестве он нас интересует и есть ли у нас ресурсы, чтобы воплотить в жизнь этот замысел. Дело в том, что культура, породившая феномен усадебных парков, ушла в прошлое – и ушла безвозвратно. Два-три столетия назад у людей было другое отношение к земле, на которой они жили, и ко времени: многие поколения помещиков рождались и умирали в одной усадьбе, и парк создавался прадедом для правнуков. Сегодня наша жизнь устроена по-другому. Допустим, у семьи есть финансовая возможность разбить парк на своей земле, но зачем, если дети живут в другом городе, а внуки учатся за границей? А наемный работник государственного учреждения не будет вкладываться в дело, результата которого нужно ждать десятилетиями – как он отчитается о своей работе и потраченных средствах?..
Кстати, о средствах. Я уже говорил, что усадебные парки, подобные Никольскому, – это чрезвычайно затратные проекты, которые в свое время реализовывались за счет труда крепостных крестьян. Сегодня, чтобы восстановить, например, небольшую часть парка с искусственным островом в том виде, в каком она существовала при Межаковых, нужны сотни миллионов рублей. А весь парк, напомню, больше 10 га. Рукотворное биоразнообразие подобного парка тоже требует огромных вложений, и за ним необходим постоянный и очень дорогостоящий уход. Посадки нуждаются в обновлении, ведь основной массив парка – деревья, которым около 200 лет. Несколько лет назад энтузиасты добились восстановления плотины в Никольском парке, но средств на ежегодную расчистку пруда нет, и он зарастает… Кроме того, сейчас попросту разучились так сажать деревья, как сажали раньше. Взять сводовые аллеи, когда деревья с двух сторон растут под углом к дорожке и смыкаются над ней кронами, – теперь никто не помнит, как это делалось. Можно ли перенести традиции таких усадебных парков на общественные пространства в городе? Трудно сказать. Городские парки до революции, во-первых, были намного меньше усадебных, во-вторых, работали они только по выходным и вход туда, как правило, был платным.
Парки нужно спасать, но спасти их нельзя – это не парадокс, а реальность, которую надо спокойно принять. Но паркам можно дать вторую жизнь, они должны жить и развиваться, умирать и рождаться. Для этого надо понимать, чем именно интересен для нас тот или иной парк. Понятно, что все старинные усадебные парки – по нашим исследованиям, проводившимся в 1990-х годах, в Вологодской области их было порядка 120 – реанимировать не удастся, да это и не нужно. Разумнее выбрать знаковые, интересные, ценные объекты, на которых сосредоточить специальное внимание. Например, у нас есть прекрасный пример – парк в селе Даниловском в Устюженском районе, в бывшей усадьбе Батюшковых. Там был выбран правильный путь: мемориальный парк, контроль за насаждениями, консультации с ландшафтными озеленителями и биологами. Парк не похож на тот парк, который был во времена Батюшкова, но он жив. Парк в усадьбе Брянчаниновых в Покровском тоже составляет единое целое с восстановленной усадьбой хотя в ходе его реконструкции биоразнообразие, присущее парковому сообществу в стадии угасания, было утрачено. Никольский парк заведомо менее интересен с туристической точки зрения – здесь ничего не осталось от барского дома. Тем не менее, и природное сообщество парка, и его планировка – предмет для пристального исследования, которое обязательно даст свои плоды.
Записала Светлана Гришина