«Это были другие люди, другие времена, другой мiръ». Ботаник Андрей Чхобадзе о вологодских усадебных парках

2017 Лето

Елена Легчанова

Панегирик русским усадьбам пели многие поэты и писатели XIX столетия. Это был особый мир, без понимания которого во многом невозможно понимание российской истории и культуры в целом. Однако образ русской усадьбы был бы наполовину ущербным, если бы в них не было обязательной природной составляющей – усадебного парка или фруктового сада (а часто – и того, и другого вместе). Без этих бунинских «темных аллей» и дорожек, естественных или искусственных прудов, беседок, террас, клумб, фонтанов, гротов и яблоней в цвету усадьба перестала бы быть уСАДьбой – местом «у сада», что видно даже по составу слова. Между прочим, парк в родовых имениях был не чем иным, как отзвуком представления о райском саде, которого лишились люди после грехопадения. И каждый владелец усадьбы обустраивал этот райский сад в соответствии со своим вкусом и возможностями.

Андрей ЧхобадзеНам показалось уместным в Год экологии поговорить о том, каково будущее усадебных парков Вологодчины. Для этого мы отправились в лабораторию биоразнообразия Вологодского университета к одному из самых сведущих в этом вопросе специалистов – научному сотруднику и старшему преподавателю кафедры биологии и экологии ВоГУ Андрею Чхобадзе, более 30 лет изучающему флору северного края, в том числе и вологодских старинных парков.

Андрей Борисович, чтобы пересчитать дошедшие до наших дней усадьбы в Вологодской области, хватит пальцев на руках. Самые известные, которые, как говорится, «на слуху» это усадьба Брянчаниновых в селе Покровское Грязовецкого района, усадьба Межаковых в селе Никольское Усть-Кубинского района, усадьба Батюшковых в селе Даниловское в Устюженском районе, усадьба Гальских в Череповце, Хвалевское в Бабаевском, Спасское-Куркино в Вологодском. Но ведь раньше усадеб в этой местности было гораздо больше?

До революции на территории нынешней Вологодской области было больше сотни усадебных комплексов. И в каждом из них был парк или сад. Кстати, старинные парки очень четко маркируют территории, где было развито крепостное право. Ведь парк создавался прежде всего руками крепостных, которые в качестве рабочей силы (под управлением специально приглашенных специалистов – садовников и архитекторов) высаживали растения, поливали, удобряли, стригли и т.д. Поэтому самые лучшие парки были в тех местах, где находились крупные имения богатых помещиков, владевших большим количеством крепостных душ. Это юго-западная и центральная часть нынешней Вологодской области – Бабаевский, Устюженский, Чагодощенский (в этом районе, правда, плохие почвенные условия для создания парков), Белозерский, Кадуйский, Кирилловский, Шекснинский, Череповецкий, Грязовецкий, Вологодский, Усть-Кубинский и частично Междуреченский районы. То есть это бывшая Новгородская губерния и юго-запад Вологодской губернии.

А, допустим, в Вытегорском, Вашкинском, Вожегодском, Верховажском, Никольском районах старинных парков почти нет. Или, если есть, то очень простые, компактные, дешевые в плане ухода и содержания.

Кстати, то, что парк создавался руками бесплатной рабочей силы и, в общем-то, без ее особого согласия, потом, после 1917 года, сыграло роковую роль. Для крестьян помещичий парк был в большинстве случаев абсолютно чужеродным объектом, уход за которым был реальной повинностью. Более того, во многие парки крестьянам входить запрещалось, кое-где даже пороли за это. В итоге, когда произошла революция, часть усадеб оказались намеренно уничтожены или разорены, а парки превращены в места выпаса скотины (областная и районные газеты 1920-х и 30-х годов сообщают о таких фактах). Столетние деревья рубили на дрова, было и такое. Так что сохранившиеся после всего этого в более-менее первозданном виде парки – это удача.

А какие из вологодских усадебных парков смогли дожить до наших дней в наиболее сохранном виде?

Так как я не историк и не искусствовед, то могу ответить следующим образом. Весьма интересными с биологической точки зрения и наиболее сохранными в плане древесных насаждений являются четыре парка: в усадьбе Батюшковых в Устюженском районе, на месте имения дворян Межаковых в Усть-Кубинском районе, в усадьбе дворян Брянчаниновых в Грязовецком районе и на месте имения дворянина Н.Д. Грязева возле деревни Ботаново в Междуреченском. Даниловскому и Покровскому паркам повезло немного больше: в них сохранились усадебные дома, поэтому комплексы являются законченным.

В Никольском парке особняк утрачен в 30-е годы прошлого века, а парк сохранился чудом и по сей день является образцом настоящего пейзажного парка. В Ботановском парке строения пришли в ветхое состояние к концу 1980-х годов, в 90-е годы они превратились в руины, и к нашему времени от них ничего не осталось.

Парки ведь были разных видов. Вы упомянули о пейзажном. А какие усадебные парки преобладали среди вологодских?

Наши сельские парковые комплексы были двух видов: регулярные, или французские, – это парки с геометрической планировкой и симметричными насаждениями на ровной площадке, и пейзажные, или английские, когда на территории парка создавался новый ландшафт, часто пересеченный, имитирующий естественный или использующий уже имеющуюся пересеченную местность с долиной реки или ручья. Французский (версальский) парк прямолинейными дорожками и геометрическими формами обрезанных кустарников как бы подчеркивал контроль человека над природой, говорил о его господстве, а английский утверждал ценность такого паркового искусства, которое неотличимо от природы до степени смешения. Но на самом деле пейзажный парк требовал гораздо больших затрат и усилий, потому что при его устройстве создавался новый ландшафт, насыпались целые холмы, прорывались каналы, устраивались запруды, делались гроты… Представляете, сколько это стоило? И такой парк был немалых размеров – не меньше 3-4 га, а бывало и до 10-15 га.

В основном, вологодские усадьбы имели при себе регулярные парки. Пейзажные парки могли себе позволить только очень состоятельные помещики или те, чьи усадьбы волею судьбы оказались в интересных ландшафтных условиях. Например, Межаковы, устроители Никольского парка, на достаточно ровном месте создали пересеченный рельеф, буквально изменили ландшафт, проведя огромное количество земляных работ: перенаправили речку, прокопали сеть каналов и создали каскад прудов и даже подобие каменного грота.

А в парке усадьбы Хвалевское в Бабаевском районе его устроитель очень умело использовал имеющийся природный ландшафт долины реки Суды с террасами и высоким угором, с сосновыми и еловыми лесами – пейзаж сам по себе красивый, а барский дом в нем словно драгоценный камень в изысканной оправе. В усадьбе Брянчаниновых в Покровском в основу парка также были положены природные особенности рельефа, хотя и не столь активно.

По сложности создания и масштабности с Никольским парком может посоперничать еще один парк, расположенный возле междуреченской деревни Ботаново. Там владелец полностью изменил облик долины ручья напротив усадьбы, разбил там розарий, чтоб любоваться на розы со своего берега. На своем достаточно крутом берегу он распорядился вынуть часть грунта и соорудить несколько рукотворных террас, каждая из которых была засажена аллеей из одного вида дерева – липовая аллея, кленовая, вязовая, рябиновая… Можно только догадываться, сколько усилий (и средств, конечно) это потребовало. Сейчас, к сожалению, имение находится в плачевном состоянии, хотя парк еще сохраняет элементы своей оригинальной планировки и старые деревья.

На взгляд биолога, какое будущее у усадебных парков Вологодчины?

Не хотелось бы никого разочаровывать, но, по моему мнению, сохранить парки в первозданном виде на сколько-нибудь длительный срок невозможно. Понимаете, раньше у парка был хозяин. Человек, который жил (или часто бывал) в этом месте, любил его, вкладывал в него душу, обустраивал – не только для себя, но и для потомков, потому что деревья растут долго – и дело, начатое хозяином, продолжалось потом его детьми, внуками и правнуками. Парк требует усилий не только в момент своего создания, но и на протяжении всего своего существования – за ним нужен постоянный уход. Если за парком не следить, туда активно вселяются местные дикорастущие растения; сорные древесные породы отнимают свет, воду и питательные вещества у культурных видов, создают им неподходящий микроклимат и постепенно вытесняют их. Парк превращается в естественный древесный массив.

Кроме того, деградация парковых насаждений – во многом естественный процесс. Срок жизни дерева или кустарника ограничен, не говоря уже о травянистых растениях. Поэтому ничего удивительного, что на определенном этапе парки начинают самопроизвольно разрушаться. Деревья, высаженные 100, 200 и больше лет назад, стареют и умирают. Массовые породы – скажем, тополя – в вологодских условиях живут, как правило, не более 150 лет. Рябина и черемуха в зеленых насаждениях тоже живут очень мало; березы к 90-100 годам представляют собой достаточно жалкое зрелище. В парках есть примеры 150-летних берез, но это скорее исключение. Дольше всего в насаждениях помещичьих усадеб могут «продержаться» липы и вязы, которые почти гарантированно доживают до двухсот лет; дубы, которые могут дожить лет до трехсот, и хвойные породы – лиственница, ель, сосна. Парки, где преобладают эти породы, могут просуществовать дольше. Но итог все равно один: рано или поздно усадебные парки прекратят свое существование.

Но ведь можно подсаживать в старые парки новые деревья, сохраняя парк в более-менее первозданном виде?

Можно. Так во многом и поступали в 1980-е годы, когда пошел процесс деградации усадебных парков, связанный с массовым умиранием старых деревьев. Хорошо еще, во время научно-исследовательских экспедиций, которые с 1950-х годов проводили разные организации (Вологодский краеведческий музей, Вологодское отделение Русского географического общества, Вологодское отделение Всесоюзного общества охраны природы, ВГПИ/ВГПУ, сельские школы), были созданы подеревные планы многих усадебных парков: на них видно, как располагались аллеи, условными знаками обозначены те или иные породы деревьев. Благодаря этим планам можно было что-то реконструировать.

В советское время над парками брали шефство разные государственные учреждения – школы, больницы, клубы; местные энтузиасты старались подсаживать исходные породы. Но раньше дворянин мог позволить себе за любые деньги выписать практически любое редкое растение для своего парка – а где в 70-80-е годы прошлого века в вологодской глубинке найдешь малоизвестные древесные породы, такие, как, скажем, тополь черный или корейский тополь?

К тому же садовники в те времена были такого уровня, что творили буквально чудеса. Помню, в усадьбе Спасское-Куркино активист по восстановлению усадьбы Николай Алфеевич Сайкин показывал старинные липы, растущие таким образом, что ствол – один, а верхушек у дерева – три.

Это называется гнездовая посадка, или «корзинка» – сложная вещь, учитывая, что деревья срастаются только лет через 30-40. Теперь уже не осталось садовников такого класса, которые умели бы так делать. Причем ни в России, ни за границей. Секреты мастерства утеряны. К примеру, в старинных парках раньше часто деревья росли как бы под углом, «закругляясь», смыкаясь верхушками над аллеей и создавая над ней своеобразный древесный свод. Сейчас тоже не умеют так садить, чтобы дерево могло расти под углом двести лет и не упало. А раньше сажали – и росло. Это были другие люди, другие времена, другой мир (вернее даже так – мiръ), который уже не вернуть.

Тема с трансформацией усадебных парков – даже тех, которые еще сохраняют все признаки исходного усадебного парка, – наверное, в целом довольно болезненная?

Да, потому что, даже попав в руки нового хозяина (не всем бывшим усадьбам повезло обрести хозяев, которые будут за ними следить), парк может пострадать, утратить по тем или иным причинам исторические посадки или остатки цветочно-декоративных культур.

Так, к примеру, при реконструкции усадьбы Брянчаниновых местами была нарушена изначальная планировка, уничтожена часть старосаженых декоративных кустарников и травянистых растений, выявленных в ходе парковой экспедиции в 1993 – 1996 годах. Часть зарослей колокольчика крупнолистного (красивое и редкое растение области) поблизости от барского дома оказалась нарушена, но это было неизбежно при обустройстве территории, когда разбивали клумбы и благоустраивали пешеходные дорожки.

Чтобы сохранять парк в первоначальном виде, нужны большие средства. На энтузиазме здесь не выехать, увы. Поэтому в том же селе Покровское силами сотрудников культурно-просветительского и духовного центра «Усадьба Брянчаниновых» поддерживается в очень хорошем состоянии та регулярная часть парка, которая ближе к дому и активно посещается туристами. На дальнюю часть парка, которая тоже входит в состав ООПТ (особо охраняемой природной территории) сил и средств уже не хватает. К тому же существуют большие сложности с реконструкцией изначальной планировки – потому что, насколько я знаю, среди вологодских старинных усадебных парков нет ни одного, для которого сохранились бы оригинальные планировочные документы. Ведь парк-то создавался в семье, для себя – подобную современной «техническую документацию» никто тогда не делал.

Как же быть с усадебными парками в целом? Каковы ваши прогнозы – что с ними будет?

А будет, наверное, то, что и должно быть согласно естественному ходу вещей. Большинство усадебных парков, конечно, перестанет существовать. Останется несколько наиболее привлекательных для туристов. Тут, кстати, нужно очень осторожно делать выбор, какие из парков сохранять и поддерживать. Потому что бывает, что парк очень ценный, замечательный, хорошо сохранившийся – но усадебный дом не сохранился, а ведь туристу в большинстве случаев нужен именно усадебный комплекс, а не только парк с деревьями и зарослями кустарников, пусть и красивыми. Как в случае с Никольским парком или, скажем, парком в Ботаново, где усадебные дома полностью утрачены. А бывает, наоборот – есть усадебный дом, отреставрированный, красивый – но парка как такового рядом практически нет, как, скажем, в усадьбе Гальских в Череповце. В каждом случае подход должен быть индивидуальный. Если парк ценный сам по себе, его нужно обязательно сохранить. Если сохранился усадебный комплекс, как в Даниловском, Покровском, Хвалевском или Спасском-Куркино – замечательно, нужно постараться передать их потомкам в наиболее близком к первозданному виде, как образцы особой культуры, игравшей в свое время большую роль в жизни российского дворянства.