Врачу отрадно встретить бывшего пациента, здорового и бодрого, учитель будет рад успехам бывшего ученика. А реставратору деревянного зодчества повезло еще больше – его «детища» встречают его каждый раз, когда он идет по улицам города. И вместе с ним ими любуются тысячи горожан и туристы.
На счету компании «Вологодские реставраторы», которую возглавляет Владимир Новосёлов, полная реставрация двух памятников вологодской деревянной архитектуры: «дома с лилиями» на Чернышевского, 17, и дома Извощикова на улице Чернышевского, 55. Каждый из них из невзрачной «деревяшки» превратился в настоящую достопримечательность, которая преображает вид целой улицы. Сейчас компания работает на флигеле городской усадьбы Дружинина на Мальцева, 18, – он откроется после завершения работ летом. Также реставрируются дом ремесленного приюта на Чернышевского, 56, и пострадавший от пожара дом на Ветошкина, 3. Все эти дома – объекты культурного наследия, как и дом Засецких на ул. Ленинградской, к работам на котором реставраторы приступят осенью.
…Когда обычный плотник интересует министерство культуры, почему пример Якимова оказался заразителен, в каких случаях реставрация не дороже новодела и какая судьба ждет памятники деревянной архитектуры – обо всём этом мы беседуем с Владимиром Новосёловым.
«Дом с лилиями», или дом Черноглазова, построен в конце XIX – начале ХХ века, объект культурного наследия регионального значения. В 2014 году дом был приобретен предпринимателем Германом Якимовым и к 2016 году отреставрирован им на собственные средства. В доме работает цветочный магазин, на втором этаже оформлен старинный интерьер и музейная экспозиция, посвященная истории дома. Дом Извощикова построен в 1886 году, объект культурного наследия регионального значения. Также приобретен Германом Якимовым, который профинансировал его научную реставрацию. В 2019 году в доме открыт цветочный магазин. Оба дома стали лауреатами премии АРХИWOOD в номинации «Реставрация»: «дом с лилиями» – в 2017 году, дом Извощикова – в 2019-м.
Владимир, вы целенаправленно шли к профессии строителя: окончили строительный колледж и инженерно-строительный факультет ВоГУ. Как пришли к реставрации?
Начал учиться в техникуме, и мне это настолько понравилось, что потом пошел учиться и дальше – понял, что это моё. Когда встал вопрос о поиске работы, я просмотрел рекламную газету, съездил в центр занятости – и удивился, что предложений по моей специальности много: инженер, проектировщик, прораб. В итоге мне предложили работу прораба в ООО «Наследие» – реставрационной организации, которая тогда работала на подряде в музее «Семёнково». Мы реставрировали много музейных объектов, например, дом Копылова, дом Попова, дом Юрова, дом Уланова, мельницу и амбары. Поначалу тяжело было понять специфику работы – реставрация очень отличается от строительства. Но потом освоился, и когда в музее появился свой реставрационный отдел, меня позвали работать туда.
С чего началась ваша собственная реставраторская практика?
Первое, за что мы взялись, – это храм Введения Пресвятой Богородицы в селе Ромашево Тарногского района, построенный в XVIII веке. Это «народный» проект: никакого финансирования у него нет, инициатива принадлежит энтузиасту – жительнице села Александре Пешковой, а средства собираются с миру по нитке. Потом мы познакомились с Германом Петровичем Якимовым: он как раз купил дом на Чернышевского, 17, и выбирал, с какой организацией работать. Он многих приглашал, я пришел уже одним из последних. В итоге он мне говорит: давай попробуем. Поначалу тоже было нелегко: он тогда не понимал, что такое реставрация и зачем это надо. А потом вся эта работа стала ему нравиться, мы сдружились. Я вижу, с каким интересом он наблюдает за процессом реставрации. Когда он приобрел второй дом – дом Извощикова на Чернышевского, 55, – тоже нас пригласил работать. Видя результат, реставрацией стали интересоваться и другие собственники.
Наблюдая эту тенденцию и поняв, что спрос есть, мы с коллегами-мастерами создали ООО «Вологодские реставраторы», в 2018 году получили лицензию и начали работать как самостоятельная бригада.
Насколько экономически оправдано для хозяина, будь то государство или частный собственник, реставрировать старинное здание?
Сейчас бытует представление, что реставрация – это всегда очень дорого. Действительно, некоторые виды реставрационных работ недешевые, и не потому, что реставраторы такие жадные, а потому что это долгий кропотливый труд. Вот, например, лестница в доме Дружинина на Мальцева – плотник делал ее целый месяц, а можно купить готовую и установить за три дня, цена, естественно, будет разная. Воссоздание резьбы – тоже дорогостоящая работа. Но при этом другие виды работ сравнительно дешевы, ведь расценки на реставрационные работы, которые утверждает министерство культуры, не менялись с 2012 года.
Почему у нас предпочитают построить новодел, а не реставрировать старинное здание? Во многих случаях целесообразнее именно реставрировать, но собственник не может оценить ситуацию правильно. Считается ведь как? Дом старый, значит, гнилой, а значит, толку от него не будет, проще сломать. Но чаще всего какие-то элементы можно использовать по новой, а если удается сохранить примерно 50% сруба, то выгоднее именно реставрировать, а не рубить новый дом.
Можно ли будет окупить вложенные в реставрацию средства, зависит от бизнеса, которым человек занимается. Но в России есть и такие примеры, когда старинный дом реставрируют для души, вкладывая большие миллионы и не рассчитывая на дивиденды в будущем.
Работники каких специальностей нужны в реставрационной фирме?
Раньше для получения лицензии на каждую рабочую специальность нужен был работник с квалификацией реставратора. Например, есть плотники – должен быть и плотник-реставратор. Сейчас нужны только аттестованный прораб (у нас он есть – это я) и два его заместителя с инженерным образованием. Но при этом работы должны выполнять квалифицированные мастера, и как минимум один из них должен быть аттестован министерством культуры.
Даже плотник?
Естественно, он аттестуется как плотник-реставратор.
Как проходят аттестацию?
Раньше ты должен был отработать в реставрационной организации не менее трех лет, отправить документы в министерство культуры, и тебе присваивалась определенная квалификация. Сейчас всё поменялось – просто отправить документы недостаточно, надо приехать в Москву и пройти собеседование, что-то вроде экзамена сдать. Мастера – плотники, каменщики, кровельщики – тоже приезжают и выполняют практическое задание: каменщик выкладывает кладку, плотник что-то вытесывает. Всё это происходит на специальной площадке при реставрационном колледже.
У нас недостатка в мастерах нет, и чем дольше мы работаем, тем больше к нам приходит уже аттестованных специалистов. Люди наблюдают, какие работы мы выполняем, видят результат нашей деятельности и хотят у нас работать. В нашей фирме есть аттестованные работники, которые имеют редкие дипломы Вологодского училища № 29, которое три года, начиная с 1990-го, выпускало плотников-реставраторов. Тогда у «Вологдареставрации» была большая производственная база в Заречье, там работали плотники, лепщики, каменщики, кузнецы. Но потом эти работники оказались невостребованы, и направление закрыли.
Что вам приходится делать в течение рабочего дня? Успеваете ли участвовать в работах вместе с мастерами?
Нет, сейчас совсем не успеваю. Раньше, когда бригада была небольшая, была возможность что-то порубить. А сейчас у нас столько объектов, что мне работать руками совершенно некогда. Хотя у меня, конечно, есть образование плотника и столяра – на отлично защитился, кстати. Пока учился, работал в «Учсервисе», обслуживал школы и садики: ремонтировал полы, двери, оконные рамы.
Как определяется уровень мастерства плотника, столяра, печника?
Во-первых, когда человек приходит, спрашиваешь, на каких объектах он работал. Потом даешь конкретное задание, иногда сразу сложное – если справился, значит, наш. Бывает, приходят ребята, которым еще надо учиться. Но если видишь, что человеку интересно, глаза горят, тогда можно взяться за обучение.
Насколько важно для вас общение с коллегами? Кто для вас является авторитетом в сфере реставрации деревянного зодчества?
Грамотных специалистов у нас в стране хватает, я со многими общаюсь, с вологодскими реставраторами со всеми знаком. Чужой опыт, конечно, изучаем: и я у других спрашиваю, и меня спрашивают. Иногда ездим на научные конференции от музея, жаль, что в самой Вологде они не проводятся – времени на поездки не хватает. А насчет авторитетов – пожалуй, их нет: я видел работу многих и понимаю, что даже очень хороший реставратор может ошибаться, как и всякий человек.
Участвуете ли вы в разработке проекта реставрации, или это делает только архитектор?
Любая реставрация должна начинаться с проекта. Если это памятник архитектуры, то без проекта разрешения на работы не получить. Но проект более важен на завершающей стадии реставрации, когда речь идет о деталях. Мы в любом случае, разбирая дом, маркируем все элементы сруба и сами всё фиксируем. Именно это дает нам четкую информацию для последующей сборки. Введенскую церковь в Ромашево, которая не является памятником, мы с согласия местных жителей взялись разбирать без проекта, под нашу ответственность, понимая, что потом соберем ее по моим эскизам. Тем более что реставрируется церковь на пожертвования, и денег на проект нет. Мы консультировались с московским архитектором Андреем Борисовичем Боде и с нашими вологодскими архитекторами, которые специально туда приезжали, и решили просто работать поэтапно: сначала перебрать второй этаж, потом подумать с первым. И всё получилось, прямо не нарадуемся: в прошлом году уже поставили шатер, теперь надо покрывать его лемехом.
Вообще мы планируем сами заняться проектной деятельностью, как раз отправили документы на расширение лицензии, чтобы весь комплекс работ проводить самим.
Вы сейчас ведете работы сразу на нескольких объектах в Вологде – расскажите о них.
Дом Дружинина на Мальцева, 18, закончим к началу лета. Сруб был в хорошем состоянии, но пришлось заменить оконные колоды, заново сделать утраченный балкон, изготовить новую обшивку, покрыть крышу, воссоздать главную входную лестницу и деревянные полы по старому образцу. Мэр Вологды Сергей Воропанов предложил включить открытие дома в официальную программу Дня города в конце июня. Дом на Чернышевского, 56, полностью разобран, сейчас там начнутся фундаментные работы. Здание хорошо сохранилось для своего «возраста» – ему больше 160 лет, и мы надеемся, что сохранить удастся половину бревен сруба. Параллельно разбираем дом на Ветошкина, 3, горевший осенью прошлого года. Состояние ужасное, но хозяин – предприниматель Евгений Маркелов – намерен его реставрировать. Возможно, получится сохранить часть стены, какие-то накаты, отдельные элементы, но бóльшую часть придется делать заново. Для нас это первый опыт реставрации после пожара. Четвертый наш объект сейчас – это перевезенный из Карелии дом горного ведомства из музея «Марциальные воды». За работами на нем идет очень строгий контроль: с нас постоянно требуют отчеты, а на площадке попросили установить камеры, чтобы наблюдать за ходом реставрации. В Вологде работу на объектах так не контролируют.
Флигель усадьбы Дружинина на ул. Мальцева, 18, – объект культурного наследия федерального значения. Приобретен Германом Якимовым в 2018 году, в 2020-м будет закончена его научная реставрация. В доме разместится цветочный магазин и музейная экспозиция, посвященная дипломатической Вологде 1918 года, в частности, снимавшему здесь жилье «королю шпионов» Сиднею Рейли, прототипу знаменитого Джеймса Бонда. Дом ремесленного приюта на Чернышевского, 56, построенный в 1840-х годах, – объект культурного наследия регионального значения. Приобретен частным лицом, реставрация дома методом полной переборки ведется на средства хозяина. Дом на ул. Ветошкина, 3, 1911 года постройки, также является памятником регионального значения и также находится в частной собственности. В сентябре 2019 года здание сильно пострадало от пожара, сейчас идет его разборка.
Самый больной вопрос в реставрации деревянного зодчества – это готовность собственника в нее вкладываться. Государством эта отрасль практически не финансируется, а частным собственникам проще снести старый дом и построить новодел. Уникальный пример Германа Якимова, который профинансировал реставрацию трех памятников архитектуры и собирается реставрировать четвертый, изменил эту ситуацию. Что говорят собственники домов на Чернышевского и Ветошкина – почему они тоже на это решились?
На Германа Петровича сейчас все смотрят. Те, кто покупает дома-памятники, обязательно бывают на его объектах, и всем нравится то, что получилось. Конечно, собственник принимает решение, учитывая интересы своего бизнеса: в каком месте находится дом, окупятся ли вложения в реставрацию. Стоимость работ зависит от сохранности сруба. Если его полностью перебирать, это довольно дорого, но далеко не всегда дороже, чем построить заново. Чем больше работы на доме, тем больше потребуется времени – к этому тоже надо быть готовым. Например, дом Дружинина мы сделаем за год, а на дом Извощикова, который пришлось реставрировать методом полной раскатки, ушло два с половиной года. Собственник дома на Чернышевского, 56, намерен после восстановления приспособить его под гостиницу и кафе, и, поскольку дом в хорошем состоянии, вполне вероятно, что этот проект себя окупит. С горевшим домом на Ветошкина, 3, работы и вложений будет много: там удастся сохранить лишь небольшой процент бревен, а остальное, по сути, делать заново. Но хозяин дома Евгений Маркелов настроен именно на реставрацию и к нам обратился как раз после того, как посмотрел на дома Якимова, которые мы делали.
Какие проблемы существуют в сфере реставрации деревянного зодчества?
Очень сложная конкурсная процедура. Например, я понимаю, что мы в состоянии своими силами восстановить деревянный дом или церковь, но у нас может не оказаться требуемого опыта, который «измеряется» суммой выигранных за последние три года госконтрактов. И, скорее всего, мы не пройдем по финансовому критерию: нам надо обеспечить 30% финансового участия, а если реставрация объекта стоит, к примеру, 30 миллионов рублей, то это 10 миллионов – у нас таких оборотов нет. Поэтому получается, что крупные фирмы, у которых вообще может не быть специалистов-реставраторов, выигрывают конкурсы, а потом на условиях субподряда нанимают непосредственных исполнителей работ. Есть риск, что с ними в итоге не рассчитаются, и примеры тому не редкость.
Каковы, на ваш взгляд, перспективы сохранения деревянных памятников архитектуры?
Вообще ситуация с деревянным зодчеством печальная. Большинство собственников этих зданий – бюджетные структуры, которые не находят средств, чтобы следить за их состоянием. В последние годы памятники стали активно продавать и сдавать в аренду, и опыт показывает, что главная надежда – на сознательных предпринимателей. Чем больше появится у нас таких собственников, как Герман Якимов, тем больше удастся сохранить.
Какой деревянный дом в Вологде вы мечтаете отреставрировать?
Моя мечта, можно сказать, сбылась: скоро мы начнем реставрацию дома Засецких – Герман Якимов взял его в долгосрочную аренду. Уже не один год на него смотрю. Скорее всего, это самый старый деревянный дом города. Хотелось бы еще один домик привести в порядок – дом Пузан-Пузыревского на Герцена, 35, сейчас он такой печальный стоит... Он, как и дом Засецких, находится в федеральной собственности. Надеюсь, что его тоже разрешать взять в аренду и найдется ответственный человек, кому небезразлична судьба этого памятника.
Светлана Гришина