Череповецкий центр хранения документации ко Дню Победы представляет
статью «Снят с эшелона, направляется в изолятор эвакопункта», посвященную
работе изолятора Череповецкого эвакуационного пункта в 1941-1942 годах.
Материал создан на основе архивных документов.
***
Идут эшелоны, баржи
плывут,
В забитых машинах граждан везут,
Везут стариков, матерей и детей,
Чтоб мирную жизнь им увидеть скорей…
Эти слова очень четко характеризуют эвакуацию мирного населения из зоны боевых действий в годы Великой Отечественной войны. Людской поток из нескольких миллионов граждан хлынул вглубь нашей страны. На тысячи километров протянулась цепь эвакопунктов, которые принимали и отправляли эшелоны с людьми, организовывали их питание и медицинское обслуживание. Значительный вклад в эвакуационный процесс внес и Череповецкий эвакопункт, ставший одним из связующих звеньев в цепочке эвакопунктов, развернутых на прифронтовой территории западной части Советского Союза.
Свою работу Череповецкий эвакопункт начал 10 июля 1941 года под руководством Павла Евгеньевича Малкова, бывшего директора школы №5. Управление эвакопункта находилось по адресу: ул. Труда, 58. Для организации слаженной и бесперебойной работы при эвакопункте были открыты санитарно-контрольный пункт, санпропускник, медпункты, изолятор, общежития.
О том, как была организована работа данного учреждения, с какими трудностями пришлось столкнуться медработникам, органам власти и простым горожанам рассказывают архивные документы. На пожелтевших от времени тетрадных листах – записи эшелонов и барж, на нескольких клочках бумаги мелким нечетким почерком – истории болезней эвакуированных, описи имущества умерших, на обрывках писчей бумаги – характеристики, автобиографии врачей, медсестер, обслуживающего персонала. И только отчеты для вышестоящего руководства отчеканены четким печатным шрифтом пишущей машинки.
Каждый раз как-то по-новому читаешь эти документы и
открываешь для себя неизвестные страницы череповецкой истории. Такой «новой» и
«неизвестной» страницей стала работа
изолятора, который в годы войны использовался как стационар для тяжелобольных эвакуированных.
Согласно решению Череповецкого горисполкома №212 от 18 июля 1941 года для
изолятора эвакопункта было отведено здание
железнодорожного клуба (бывшая железнодорожная церковь), но уже в октябре
1941 года изолятор перевели в двухэтажное здание на ул. Л. Толстого, 25.
Первоначально изолятор был рассчитан на 25 коек, но из-за нарастания волны эвакуированных больных количество коек было увеличено до 50.
21 июля 1941 года на должность заведующего изолятором был принят Вульф Абрамович Аншилевич, эвакуированный из города Режица Латвийской ССР. На него возлагалось медико-санитарное обслуживание, выявление и изолирование больных, осуществление санитарно-профилактических мероприятий среди эвакуированных. В штате изолятора были врач-ординатор, фельдшер, медсестры, санитарки, парикмахер, душер. Работники изолятора также обследовали эшелоны, посещали больных в общежитиях, а после открытия медпункта на железнодорожной станции в феврале 1942 года заведующий Аншилевич, врачи Файтельсон и Фонарев вели круглосуточное дежурство.
Работа изолятора при эвакопункте в течение всего времени его существования была сложной и тяжелой. Руководство эвакопункта рассматривало изолятор как учреждение, целью которого являлась изоляция больных на короткий срок до выявления диагнозов заболевания с последующим распределением по соответствующим медучреждениям. Однако лечебная сеть города оказалась не подготовлена к приему значительного количества эвакуированных больных и отказывалась принимать их, мотивируя данное решение отсутствием свободных коек. А сам изолятор был совершенно не подготовлен для качественного медицинского обслуживания больных. В акте проверки от февраля 1942 года отмечается, что в изоляторе нет ни душевой, ни ванной комнаты, завшивленные эвакуированные моются в переносной детской ванне в помещении кухни, где раздается пища, хранится хлеб. Бельем и инвентарем изолятор снабжен недостаточно. Воды мало, уборная находится в антисанитарном состоянии.
Кроме того, постоянно не хватало среднего медицинского персонала. Санитаркам трудно было справляться с текущей работой, так как большую часть дня они тратили на доставку еды для больных из железнодорожной столовой и инфекционной больницы. Прачечная Горкомхоза, которая должна была обслуживать изолятор, часто отказывала в стирке белья из-за отсутствия света и воды. Вещи для стирки необходимо было сдавать вместе с мылом. Остро стоял и транспортный вопрос: врачам и медсестрам часами приходилось ждать транспорта, чтобы доставить больных эвакуированных к месту назначения.
Все эти проблемы вынуждали заведующего изолятором обращаться за помощью к городским организациям. Десятки служебных записок были направлены в их адрес с просьбами о выделении лошади для подвоза топлива и транспортировки больных, о выделении дров, воды, продуктов питания, мыла, одежды для медперсонала и даже металлических плевательниц.
К весне 1942 года удалось добиться некоторых успехов по оказанию медпощи в изоляторе. Для санобработки была отведена отдельная комната с ванной, где больных мыли, стригли, дезинфицировали вещи. Верхняя одежда и грязное белье подвергались санобработке в русской печи, игравшей роль вошебойки. Матрацы также подвергались дезинфекции в дезокамере. Улучшилось питание: больные ежедневно получали масло, сахар, молоко, мясо, каши, яйца, клюкву. Появился транспорт, который позволил вещи вновь принятых больных направлять в дезокамеру.
Изолятор в первую очередь был предназначен для размещения в нем эвакуированных граждан. Однако поликлиники и больницы направляли сюда на лечение совершенно различный контингент – освобожденных из мест лишения свободы, демобилизованных, выписанных из больниц. «Бывали случаи, когда больных подвозили к воротам и оставляли их на улице, не предупредив об этом дежурного персонала изолятора. Многие из направленных тяжелобольные, лихорадящие, туберкулезные, в бессознательном состоянии, без документов, покойники». Один из таких случаев описан в акте, составленном медсестрой изолятора эвакопункта, от 23 октября 1941 года: «Во время моего дежурства шоферами грузовой машины… был подобран у наружных ворот изолятора и принесен на крыльцо больной мужчина лет 48. Со слов больного, он в тот вечер был в местной поликлинике, откуда какой-то женщиной из поликлиники был подвезен на лошади к изолятору и брошен у наружных ворот, причем мне, дежурной медсестре изолятора, о такой доставке ничего не было сообщено… Больной указал, что едет в командировку из Москвы в Вологду и заболел по дороге… Больной, как не эвакуированный, не подлежал помещению в изолятор». В документе не указаны имя и фамилия этого мужчины (в акте указано, что личные документы были украдены, речь была невнятной – авт.), поэтому проследить его дальнейшую судьбу по историям болезней пациентов Череповецкого эвакоизолятора не представляется возможным.
Среди архивных документов сохранились 360 историй болезней эвакуированных, определенных в изолятор. К ним подшиты небольшие бумажные листочки, игравшие роль направлений на лечение. В них указаны фамилии, имена, отчества, возраст, предварительный диагноз, фамилия медработника, который снял больного с эшелона или баржи. Диагнозы, с которыми эвакуированные поступали в изолятор, очень серьезные: дистрофия, гемоколит, энтероколит, туберкулез, эмфизема легких, обморожение, малярия, кровоизлияние в мозг и другие. В изоляторе больные проходили обследование, которое включало в себя необходимые анализы и ежедневные осмотры (анализы крови с лейкоцитарной формулой, мочи, мокроты проводила Череповецкая санитарно-бактериологическая лаборатория, находившаяся на Советском проспекте, д. 80 – авт.), получали соответствующее лечение.
С замиранием сердца переворачиваешь страницы историй болезней эвакуированных в надежде увидеть заветное: «состояние улучшилось, выписан», пусть даже переведен в хирургическую или инфекционную больницу. К сожалению, не все они имели такой финал. С февраля 1942 года очень часто истории болезней эвакуированных заканчивались словами «скончался», «умерла не приходя в сознание». В основном это истории жителей Ленинграда, которые прибывали в Череповецкий эвакопункт в состоянии сильного истощения, слабости, без сознания, с дистрофией III степени. В списке умерших из числа эвакуированных, поступивших с эшелонов и барж в изолятор эвакопункта с сентября 1941 года по май 1942 года, значится 167 фамилий жителей Ленинграда, Тихвина, Карельской СССР в возрасте от 8 месяцев до 74 лет.
После смерти эвакуируемых в присутствии медсестры изолятора, кастелянши и представителя эвакопункта составлялись акты на имущество, с которым больные поступили на лечение. В актах зафиксированы номер, дата, фамилия, имя, отчество умершего, паспортные данные (при наличии), период пребывания в изоляторе, список личных вещей и денежных средств, облигаций. Если у умершего находились родственники, то личные вещи передавали им. Вещи плохого качества сжигали, хорошего – в течение полугода оставляли в камере хранения на железнодорожном вокзале. После их распределяли по организациям: детские вещи направляли в ОБЛОНО и фонды по оказанию помощи эвакуированным граждан. В декабре 1942 года 585 семей получили промтовары через скупочный магазин подержанных вещей, куда были сданы вещи умерших. Все деньги и облигации передавали в ГорФО. Данные документы дают яркое представление об эвакуации граждан – люди везли с собой самое необходимое: документы, одежду, постельные принадлежности, посуду.
Несмотря на все сложности, с которым пришлось столкнуться работникам изолятора, они, не жалея сил, времени и своего здоровья работали, чтобы спасти жизни эвакуированных. Об этом говорят многочисленные характеристики. Врачи Вульф Аншилевич и Арон Файтельсон, «будучи сами из числа эвакуированных, проявляли много заботы о лучшем медобслуживании, были дни, когда сутками не уходили со станции, имея кроме работы на станции, больных в изоляторе».
«Медсестра Корсакова Анна Афанасьевна принимала энергичное участие в обслуживании проходящих эшелонов с эвакуированными ленинградцами. Без устали работала на своем участке днем и ночью, часто целыми сутками, выполняя все трудные задания по обследованию эвакуированных в эшелонах и перевозке выявленных больных в изолятор или больницу. Тов. Корсакова прекрасно справлялась с тяжелой работой, обнаруживала сердечное и ласковое отношение к эвакуированным, утешая их теплым словом и оказывая им действенную помощь».
1 июня 1942 года изолятор эвакопункта вместе с медперсоналом
был передан в распоряжение городского отдела здравоохранения. Согласно отчетам
за август 1941 – май 1942 года через стационар изолятора прошло 492 человека.
Это неоценимый вклад череповецких медиков в одно общее дело
– Победу!
