Олег Малинин: «Если я за день что-то не создал, то это потерянный день»

2020 Зима

Рядом с Олегом Малининым пространство становится ярче – своим неизменно хорошим настроением и широкой улыбкой он умеет добавить красок самым серым будням. Удивительно ли, что он стал художником?

Олег Малинин не ищет легких путей, любит оригинальность и черпает вдохновение в путешествиях. Беседуем с ним о сложности пастели, легкости скетчей, акцентах в иллюстрациях и даже о Моне Лизе.

Олег Борисович, расскажите о себе. Как начинался ваш путь художника?

Путь художника начал прорисовываться сразу. Осмысливая свою жизнь, оглядываясь в прошлое, не скажу, что прилагал титанические усилия – это как будто было дано, изначально в «комплекте» шло (улыбается). Я, конечно, учился, учусь и буду учиться, потому что идеала не достичь никогда. Как сказал Сальвадор Дали: «Не бойтесь совершенства. Вам его не достичь». В роду у нас никто не рисовал, а мое увлечение заметили уже в садике. Как-то мама пришла за мной, а я ее и не жду. Спрашивает: «А где Олег?» – «Олег рисует». В садике по заданию работали практикантки, и я им чем-то помогал уже тогда.

Я учился Художественной школе Вологды. Кроме того, как-то в садик пришла Маргарита Недзельская, руководитель хора мальчиков ДКЖ, и меня туда отобрали – девять лет я ходил в хор.

В школе я тоже все время рисовал, меня в совет дружины выбирали только из-за этого – газеты ведь нужно было кому-то оформлять. Я всегда был творческим человеком, любил выступать, в самодеятельности постоянно участвовал. Естественно, настал момент перепутья, когда надо было решать, что делать дальше: музыкой заняться или живописью. Я поехал в Абрамцевское художественное училище, отдал документы, привез работы, поступил… и уехал обратно.

Как же так?

Что-то мне там не понравилось – как-то интуитивно, я даже работы там все свои оставил и уехал. Возможно, надо было родителям настоять, но я такой человек – если что-то втемяшил в голову, меня сдвинуть сложно. Нужно было или продолжать учебу в школе, или что-то искать. И я поступил в 25-е художественное училище в Великом Устюге. Сейчас его уже нет. Конечно, там больше был уклон в сторону народных промыслов. Я вот резчик по бересте, то есть профессия у меня уникальная, потому что шемогодская резьба по бересте – редкий промысел. В дипломе у меня так и написано «резчик по бересте, художник-оформитель». В училище на меня всегда обращали внимание, я рисовал намного лучше, чем некоторые преподаватели.

Потом я служил в армии и попал штаб армии ракетных войск во Владимире, и много чего я до сих пор говорить не могу (смеется). Сначала я шифровался – меня предупреждали, мол, нельзя в армии говорить, что ты рисуешь, иначе замучают. Не получилось, поэтому и там приходилось трудиться по профессии. Я даже разработал вымпел, который печатали по всем ракетным войскам в честь какой-то особой даты. Был тогда очень горд, что по стране разошелся мой дизайн.

Потом вы пришли работать на фабрику «Надежда»? Как дальше сложилась ваша карьера?

Я сменил много рабочих мест, но при этом не отклонялся от выбранного пути художника. В «Надежде» я специализировался на хохломской росписи. В театре кукол «Теремок» около двух лет работал бутафором, параллельно – художником-оформителем. Долгое время моя карьера была связана с институтом «Агропроект». И, конечно, рисовал я постоянно. Я всё время рисую, и если в день я какой-то «продукт» не сделаю, то для меня это потерянный день.

Вы также являетесь преподавателем в Художественной школе имени Корбакова? Что побудило вас заняться педагогической деятельностью?

Меня туда пригласили, и уже более 5 лет я там работаю, чем горд, ведь это единственная Художественная школа в Вологде – здесь детям дают профессиональное образование. Но в этом году из-за пандемии мои группы не набрались. Дело в том, что уже в процессе преподавания у меня открылся дар – я очень хорошо лажу с маленькими детьми – пяти-семи лет. Сначала, естественно, я вел занятия у разных возрастных групп, а потом само собой получилось, что мои ученики – это совсем юные художники. Как говорит директор школы Наталья Кулижникова, у меня на них монополия. Так само собой сложилось – мне очень легко общаться с детьми этого возраста, они ко мне тянутся. Сейчас работаю в Центре ремесел.

Что вдохновляет вас? Какой культурный контекст? Как изменились предпочтения по мере роста?

Вкусы меняются постоянно и очень быстро – как в музыке, так и в живописи. Во время учебы в училище, естественно, акцент делался на классическое искусство. Это основа, с этим никто не спорит, и для получения таких основ учиться в художественной школе необходимо. Чем-то интересовался сам – сюрреализмом, например, творческой манерой Дали, Пикассо. То есть какими-то «вещами», которые вроде да – классика, но это оспариваемо. Мне было интересно, как менялся Пикассо – сначала у него была академия, а потом он начал всё упрощать, последние работы – вообще одни штрихи. Интригует фигура Сальвадора Дали, который не окончил художественное училище, сказав академикам: «Чему вы меня учите, Я вас могу научить». У этого человека всегда было собственное видение, но я считаю, и доля коммерция тоже имелась. У русских художников, мне кажется, никакой коммерции не было. Живопись для них – стезя, это их стержень, они полностью отдавали себя искусству. А у западных художников коммерческая жилка всегда присутствовала. Мы, русские, горим, а там – погорим, когда надо погореть, когда не надо, поубавим…(улыбается)

Вообще меня очень вдохновляют путешествия, мне порой нужно на свободу. Земной шар – он такой маленький, оказывается, когда поездишь, полетаешь… Так что я вдохновляюсь другими странами: другая культура, другое общение, другой язык, даже воздух другой, движения другие. Съезжу, и у меня сразу миллион идей.

И вы там сразу идете в художественный музей?

Конечно, с удовольствием. Единственное, чем ты ограничен, – время, потому что хочется посмотреть всё – жадность переполняет. На музеи в других странах приходится тратить меньше времени. Но вот, например, в Третьяковскую галерею я ходил три дня подряд. Приехал в Москву к знакомым и каждый день с утра до вечера проводил в музее. Художники же не так смотрят, как обычные люди, но, может, они и удовольствия от произведения такого не получают. Художники смотрят «носом», им надо увидеть работу очень близко, понять, как каждый мазок положен. А сколько шедевров в Третьяковке, представляете! Я был в Дрезденской картинной галерее, в Уффици, в Лувре. Но там все не так не рассмотришь, нужно проходить залы быстро.

Как вам Мона Лиза?

Не могу сказать, что она меня впечатлила, она меня и раньше не впечатляла, но это классика, это картина номер один по знаменитости. Это целый бренд – по всему Лувру видишь ее – на кружках, футболках, блокнотах… Забавно то, что есть зал, где показаны произведения Леонардо да Винчи, и к ним вообще никакой очереди нет. Может быть, большинство людей и не знают, что это работы Леонардо. И вот я стою, рассматриваю их, а люди проходят мимо, они все несутся к Моне Лизе. Но всё-таки она меня поразила! Ведь мы знаем об этой картине по репродукциям – есть качественные, есть средние, есть и цифровые изображения. В детстве я даже ее копировал, и это нормальная практика. Копии художников приветствуются, потому что считается, что сначала надо научиться рисовать, как старые мастера, а потом уже приниматься за свое. Так вот на всех этих репродукциях не передается небо. Вообще, когда речь идет о Джоконде, представляешь охристые тона, но когда ты смотришь вживую, то видишь: небо за ней голубое, прозрачное. Вот эта деталь врезалась мне в голову, и когда я посмотрел копии того времени, они это отражали, а современные – нет, там небо какое-то серенькое, темненькое. А на оригинале – чистое, голубое. Вот еще одна из загадок Леонардо.

Говорят, что пастель – одна из самых трудных техник. Вы согласны с этим? Чем она вас так привлекла, что вы даже разработали собственный стиль?

Эта техника действительно сложна, потому что её нельзя исправить. Как я пришел к пастели? Всегда хочется оригинальности. Конечно, можно рисовать пейзажи и храмы, но этих работ уже так много! И если добавится какой-то художник Малинин, то его даже не заметят. Поэтому я выбрал сложный путь – мы легких путей не ищем. В пастели в Вологде мало кто работает, это действительно очень сложная техника. Если мы говорим о классической пастели, её нужно растирать пальчиком – она такая нежная, прозрачная, разбелённая, потому что это порошок. Просто он сейчас в форме карандашей. И вот ты наносишь, ищешь красивые оттенки, растираешь. Я начал с того, что сделал много копий итальянских мастеров XVII–XIX веков. Эти работы быстро раскупили, я и доказать не могу, что они у меня были. Я сознательно сделал ставку на пастель, потому что это редкость. И это сложно, потому что штрих должен быть уверенным – уверенность превыше всего. Если ты начнёшь сомневаться, то ты уже не исправишь этот штрих. И если работа большая, то это катастрофа.

У меня оригинальное письмо, неклассическое. Если мы говорим «пастельные цвета», то имеем в виду спокойные приятные оттенки. А я, наоборот, выбрал пастель яркую, и она даже может показаться небрежной из-за нанесения штрихами. Порой я совмещаю масляную и сухую пастель, что обычно не приветствуется. Рисую на тонированной, темной бумаге, хотя, конечно могу работать и на светлой. Это отличает меня, позволяет иметь свой стиль.

Многие ваши пастельные сюжеты – это цветы и фрукты, такие мажорные натюрморты. Это обусловлено техникой?

Нет, я вообще очень люблю рисовать людей, а природа… не скажу, что мое. Но так шел мой «пастельный период». Сначала была классика, копии старинных мастеров, там, кстати, как раз я больше людей брал. А потом, когда я потихонечку начал переходить к технике штриха по тонированной бумаге, то начал я с простого – ну, это уже сейчас так кажется – с натюрмортов. Сейчас у меня уже готова новая выставка, и там будут совсем другие работы.

Но всё равно в живописи вы оптимист?

Да, и в жизни тоже оптимист. У меня достаточно открытые цвета, хотя профессионал увидит, что я постоянно веду работу с цветом, в моих работах множество разных оттенков.

Вы вологжанин, и одна из ваших выставок называлась «Мой деревянный город». Расскажите, когда в вашей жизни появился скетчинг – техника, в которой выполнена эта серия?

Скетчингом я занимаюсь уже давно и очень удивлен, что в нашем городе он пока не популярен. В переводе «скетчинг» – это «быстрый рисунок», то есть набросок, который существовал всегда. Хотя скетч и набросок – не одно и то же. Суть скетча в том, чтобы передать главную мысль, не учитывая малозначительные детали, отразить идею, обозначить атмосферу. Во время путешествий видел эту технику, скетчинг популярен на Западе уже лет пятнадцать, и многие известные художники стали пробовать себя в этом направлении. Возможно, время подталкивает нас именно к быстрому рисунку. Скетч – это законченная работа, хотя считается незаконченной – его можно подправить, что-то добавить. Такой вот парадокс.

Вдохновившись западными авторами, я стал рисовать сам, причем на крафтовой бумаге. Обычно есть специальные блокноты для этого – скетчбуки, и там люди делают зарисовки. Но мне опять надо было соригинальничать, и я взял крафт, а для создания объема использовал белый художественный карандаш. Начал выкладывать работы, и мне написал издатель Артем Киселев. Он, конечно, посещает множество профессиональных мероприятий, и, видимо, там заметил рисунки именно на крафтовой бумаге. Он написал, что давно ищет человека, который делает что-то на крафте, и предложил: давай выпустим календарь. И на 2019 год небольшим тиражом вышел мой календарь со скетчами, где как раз и были виды Вологды.

В этом году ко мне обратился Центр ремесел – там открывалась выставка керамики Анастасии Нуриджанян «Прогулка по Вологде», и организаторы хотели сделать разноплановую экспозицию, добавив графические работы, которые подходили по теме. «Мой деревянный город» – это 12 скетчей с уютными уголками нашего города.

Все-таки, когда нужно закончить скетч, сказать: всё, достаточно?

Скетчинг должен быть легким, его нельзя «замучивать», иначе это уже не скетч, а академический рисунок. Интуитивно ты выбираешь, какие детали усилить, какие, наоборот, ослабить. Это приходит в процессе постоянной работы. Я очень люблю портреты в стиле скетчинга. Например, приезжал Юрий Башмет, и я был у него на концерте. К нему, конечно, никого не подпускали, но всё же я смог пробиться к маэстро после концерта. Я нарисовал его и хотел свой скетч подарить. Даже не знаю, почему пришла такая идея, он же всемирно известный мастер. Думаю, что у него там полотна висят, Александра Шилова к примеру, что-то масштабное. А я вот в такой легкой форме сделал свою работу и вручил. И он просто обалдел, держит и говорит: «Как здорово, как оригинально, меня никто так не рисовал никогда!» Мне так приятно было, хоть и коленки тряслись – не знал, что сказать, не ожидал такой реакции.

Какие у вас любимые места в Вологде?

Сейчас Вологда всё-таки немножко теряет былую атмосферу, хотя я рад, что город становится более цивилизованным что ли, современным. Но всё же, я родился в деревянном доме, и это воспоминания. Мы долго жили на берегу реки Вологды, но сейчас тех домов уже нет. И, видимо, осталась любовь к дворикам, где нет еще какой-то обустроенности, «вылизанности». Их так мало сохранилось, и это для меня близко – такая ностальгия.

Вы продолжите вологодскую тему в скетчинге?

Сейчас у меня есть интересная идея календаря. Повторюсь, что я очень люблю рисовать людей, портреты часто пишу. И хочу сделать календарь под рабочим таким названием «Вологодская красавица». Создать зарисовки прекрасных вологжанок, конечно, можно не только из областной столицы – из Великого Устюга, Тотьмы, Череповца. Стилизовать это, чтобы было понятно, откуда они. Я рассказал эту идею Артему Киселеву, ему понравилось. Надеюсь, поработаем.

В 2017 году вы проиллюстрировали известную книгу писателя Дмитрия Ермакова «Кружевные сказки». Расскажите, как началась эта работа? Вы были знакомы с Дмитрием Анатольевичем раньше? До этого вы иллюстрировали книги?

С Дмитрием Анатольевичем мы дружим давно. А потом он стал редактором приложения «Литературный маяк» и обратился ко мне, чтобы я создавал небольшие иллюстрации к присланным текстам. Я с удовольствием согласился, поскольку для меня иллюстрация была совершенно новым направлением. Сижу, читаю рассказ, отмечаю для себя что-то интересное, задумываюсь, что лучше всего охарактеризует образ, мышление автора. И начинаю рисовать – к каждому произведения была небольшая иллюстрация, очень простая – шляпа, например, гвоздь… Но, естественно, композиционная цельность была – произведение и картинка, которая его дополняет. Где-то три года я рисовал, потом они отказались от иллюстраций по своим причинам.

В 2015 году Дмитрий Ермаков издавал книгу «Поездка в Сиблу» и обратился ко мне с просьбой проиллюстрировать ее. Но там были совсем небольшие изображения плюс обложка. В «Кружевных сказках» – полноценные иллюстрации.

Когда иллюстрируешь книги, можно позволить себе наделить героя чертами знакомого тебе человека?

Теоретически это возможно, хотя какой художник вам в этом признается? (улыбается)

Часто вижу у вас снимки с различных культурных мероприятий...

Да, я очень общительный человек. Мне нравится поговорить с творческими людьми, посмотреть работы других художников, послушать талантливых музыкантов. Общения сейчас всем нам очень не хватает. Кроме того, это делается и по долгу службы – в Художественной школе мы с ребятами обязательно посещаем музей раз в месяц. Многим родителям это не интересно, или нет времени. Поэтому детей приучаю к искусству, это ведь формирует вкус.

Что вы пожелаете вологжанам на Новый год?

Конечно, в наше непростое время, в первую очередь, здоровья. В этот год многие люди поняли, что, сколько бы денег у тебя ни было, как бы комфортно ты ни жил, если нет здоровья, ничего в принципе и не надо. Я уверен, что скоро всё закончится, мы победим этот вирус, нас ничем не сломить. А после все мы: художники, артисты, музыканты – будем и дальше стараться дарить людям добро, свет, делать так, чтобы у окружающих был позитивный настрой и хорошее настроение.

Юлия Шутова, фотографии и изображения предоставлены Олегом Малининым