В гостях у купца Самарина

2018 Осень

Светлана Гришина

В этом номере мы открываем новую рубрику, в которой будем знакомить читателей с интересными предметами, хранящимися в разных вологодских музеях. Начать мы решили с посуды, а первым музеем, в который мы отправились, стал музей «Вологда на рубеже XIX–XX веков», или Дом купца Самарина. Конечно, экспонаты будут говорить не сами – за них это сделают заведующие музеями, экскурсоводы, хранители. Мы покажем, как меняются предметы повседневного обихода со временем, как интересно обратиться к истории вещей, кажущихся такими простыми и обыденными.

Пей чай – не вдавайся в печаль (русская пословица)

«Чем тоньше и прозрачнее фарфор, тем выше он ценился. Он должен быть как колокольчик, легкий-легкий. И на свет почти прозрачный. Это Кузнецов – роспись простая, но форма делает свое дело». О посуде и застольных традициях мы беседуем с заведующей музеем «Дом купца Самарина» Мариной Критской. Ради этой беседы все витрины музея открыты, есть возможность рассмотреть каждую вещь вблизи. Марина Валерьевна осторожно берет в руки очередную чашку кузнецовского или гарднеровского фарфора и рассказывает о том, как в России научились пить чай, как чаепитие обросло своими ритуалами. Разглядывая красивые старинные вещицы, хрупкие, но много повидавшие, видишь эту историю словно воочию.

«Матвей Сидорович Кузнецов был хорошим маркетологом: учитывал вкусы и возможности самых разных покупателей. Он ставил клеймо на всех своих изделиях – сначала свое собственное, а позднее ему была оказана честь использовать для клейма изображение герба Российской империи – это было знаком высшего признания. Поэтому изделия его заводов, порой сильно отличающиеся по стилю и материалу, почти всегда можно идентифицировать. И видно, какое изделие предназначалось для состоятельного покупателя, а какое было, как бы мы сейчас сказали, эконом-вариантом». Отличить дорогую чашку от более дешевой можно не только по толщине фарфора и изысканности формы. Дорогостоящая посуда украшалась росписью, иногда в два слоя – один под глазурь, другой (как правило, это было «золото») надглазурный. Для более простых вариантов использовалась деколь – переводная картинка. В России применять ее в оформлении фарфоровой посуды первыми начали братья Корниловы во второй половине XIX века. На первый взгляд ее не всегда можно отличить от росписи, но если поставить рядом две одинаковые вещи из одной партии, то будет видно, что рисунки совпадают в мельчайших деталях – при росписи вручную такого не бывает.

Рассматриваем интересный предмет – кружку с деколью: на ней воспроизведена картина Иллариона Прянишникова «В 1812 году», изображающая пленных французов, которых сопровождают мужики-партизаны.

«Кружка идет в комплекте с крышкой – возможно, чтобы чай не остывал, а возможно, она предназначалась для кипяченого молока, – рассуждает Марина Критская. – Но самое интересное в ней – особое кузнецовское клеймо, которое ставилось только на изделиях, идущих на экспорт. Интересно, что именно такой рисунок был выбран для украшения кружки, из которой будет пить заграничный покупатель».

Производство фарфоровой посуды стало развиваться в России одновременно с ростом популярности чая. Произошло это не сразу. Впервые чай завезли к нам при царе Алексее Михайловиче. Дипломаты доставили ему из Китая целых 4 пуда, посланные в подарок, причем и брать-то не хотели – не понимали, зачем везти сухую траву караваном целый год. Царь поначалу чая не оценил и согласился пить только по рекомендации врача. Но постепенно этот обычай стал распространяться среди придворных. Никакого фарфора на Руси в то время, конечно, не было, хотя, наверное, в подарок царю вместе с чаем послали и посуду. Возможно, чай заваривали в глиняных сосудах типа квасника, а пили из глиняных бокалов. Во времена Петра I караваны в Китай за чаем и фарфором снаряжались уже регулярно – раз в три года. Собственное производство фарфора в России наладили при Елизавете Петровне в 40-е годы XVIII века, когда открылся первый императорский фарфоровый завод. Китайцы технологию изготовления фарфора хранили в секрете, поэтому европейские и российские производители изобретали ее каждый заново. Тонкий фарфор стоил очень дорого: при обжиге многое лопалось, и стоимость материала – специальной редкой глины – закладывалась в оставшиеся целыми предметы.

Наверное, это была одна из причин, по которой чай в крестьянской среде распространился довольно поздно – к концу XIX века – но и то долгое время считался роскошью, тем более что и сам по себе он был достаточно дорог. В спектакле музея «Семёнково» «Родная мать», в основе сценария которого – архивные документы, частое питие чая осуждается как непозволительное транжирство. Однако экзотический напиток нашел своего потребителя и в лице крестьянина, и об одном из путей, которые привели чай на крестьянские столы – в продолжении нашего рассказа.

Чай не водка – много не выпьешь (еще одна русская пословица)

Это юмористическое утверждение не совсем верно. Известно, что за чаем сидели подолгу, чаепитие сопровождалось неторопливой беседой. Сословия попроще – купцы, мещане – пили чай «до седьмого пота», выпивая по ведерному самовару. Отголоски этой традиции с юмором обыграны в советском фильме «Приходите завтра», где Фрося Бурлакова заказывает в ресторане семь стаканов чаю. Свидетельства о такой особенности русской «чайной церемонии» сохранились и в музейных предметах.

«Эта сувенирная чашка – литровая, – Марина Критская показывает огромную чашку, объемом похожую на небольшую кастрюлю. – На ней есть надпись «Довольно и одной», и это заключительное звено целой серии подобных предметов, покупавшихся в качестве сувениров». Были сувенирные чашки на пол-литра и 250 граммов с соответствующими рекомендациями: на первой было написано «Пей другую», а вторая незатейливо призывала «Пей чай». Интересно и то, как изменились стандарты «сувенирности»: сейчас мы в качестве сувенира представляем что-то миниатюрное, а раньше всё было наоборот.

Но вернемся к крестьянам и их взаимоотношениям с чаем. В дворянских домах заварка чая поручалась только горничным – ни в коем случае не кухонной прислуге. Слуги крестьянского происхождения не понимали этого обычая и не умели готовить чай. Марина Критская, рассказывая об этом на экскурсиях, обычно читает стихотворение «Раз прислал мне барин чаю…»: герой «сварил» чай наподобие супа, приправив чем только можно, а когда барин разгневался, решил, что его оплошность – в недосоленности.

Однако чай постепенно становился в крестьянском рационе всё более обыденной вещью. Одной из причин стало его удешевление: индийский и цейлонский чай, который везли морем из английских колоний, стоил гораздо дешевле китайского. А второй причиной роста популярности чая стало, как ни странно, извечное российское пьянство. Среди экспонатов «Дома купца Самарина» есть любопытная фарфоровая статуэтка: по-крестьянски одетая женщина пытается поднять с земли мужика, видимо, в стельку пьяного (один сапог он уже потерял), а испуганный ребенок жмется к матери… Странный выбор сюжета для сувенирной скульптуры, но, возможно, это была своего рода агитация за трезвый образ жизни: в конце XIX века российское правительство начинает борьбу с пьянством. При приходах организуются общества трезвости, а при них на деньги Министерства финансов открываются чайные: после молебна и душеспасительной беседы участники общества собирались на чаепитие. Постепенно это стало привычным в крестьянской среде, и уж если не искоренило полностью пьянство, то превратилось в хороший обычай.

Котики forever

Тема любых напитков, горячительных и прохладительных, неисчерпаема, но мы остановимся еще на одном любопытном предмете из коллекции музея. Современный человек, не искушенный в тонкостях сервировки, вообще не поймет, что это такое. Среднего размера фарфоровая миска с двумя ручками, украшенная лепными цветами, содержит в себе… фигурки двух котят, весело выглядывающих за край. «Это винная передача, – поясняет Марина Критская. – До середины XIX века в дворянском доме не принято было ставить бутылку вина прямо на стол – для этого предназначалась специальная посуда. Винная передача выполняет сразу несколько функций: на дно кладется лёд, охлаждающий бутылку, а держатели внутри (в нашем случае их роль выполняют котята) фиксируют ее в определенном положении. В этом изделии есть некоторая аляповатость, его не назовешь изящным. Но оно напоминает о тех застольных традициях, которые мы сегодня утратили». В коллекции музея есть и рюмочные передачи – они выполнены из металла и не выглядят так загадочно, но взглянуть на них тоже любопытно.

Рассматривая витрины в музее «Дом купца Самарина» и слушая рассказ Марины Критской, честное слово, в какой-то момент начинаешь жалеть о том, что дома нет пресловутого серванта с чашками и бокалами. «Сегодня мы не содержим парадную посуду, хотя сравнительно недавно это было очень популярно, – соглашается Марина Валерьевна. – Люди стараются совместить красоту и практичность, сэкономить место в квартире. Но это во многом веяние моды, и мне кажется, что любовь к красивой посуде к нам еще вернется».